Все ли среди них люди? Некоторые кажутся слишком большими, слишком грузными. Сгорбившись, они неуклюже бредут по улице, как… как дикие животные. Как медведи и лоси, волки и кабаны. Все они участвуют в танце… все, встав на задние ноги, танцуют среди людей — глаза бегают, зубы клацают, рога сшибаются с рогами, клыки скрежещут в темноте.

И тут человек с шестом повернулся и направился к пабу. Безумная толпа последовала за ним. Крики и смех прорывались сквозь дробь барабана. Колокола зазвенели пронзительно и неистово. В звучавшей над деревней песне бесконечно повторялся один и тот же гипнотизирующий припев, напоминавший о смене времен года.

Человек с шестом приблизился к пабу. Предмет на конце шеста мелькал все ближе и ближе от __ окна. Фрэнки отшатнулась назад. Это было что — то коричневое, покрытое морщинами и складками, как старая кожа. Пожелтевшие кости проглядывали наружу. Дыра темнела меж вдавленных глаз. Нижней челюсти не было, но верхние зубы скалились в безумной кривой ухмылке.

Внезапно мертвые глаза открылись, и тьма полилась из них. Тьма столь ужасная, что от страха Фрэнки не могла дышать. В самом центре этой тьмы плясал красный огонь.

Глава XIII «ДЕРЕВЯННАЯ ЛОШАДКА»

Тьма. Бурлящая, тревожная тьма. Ни огня. Ни пронзительно ярких звезд. Ни запаха смятых цветов. Какой — то другой запах. Персики. Да… персики. И голоса. Два голоса. Странные, но знакомые. Как голуби, воркующие на чердаке.

«…нам нужно только продержать их еще несколько часов, и все будет кончено. Ты хорошо поработал. Хоть бы этой жертвы хватило, чтобы заплатить за святотатство.

… они уже что — то подозревают. Они видели… кое — что. Они мне рассказывали, что видели лошадь. Лошадь, которая появлялась и исчезала.

… да, да, дверь распахнута. Сила выпущена наружу — древняя темная сила. Она нашла к нам дорогу из давних времен. С каждой секундой она все ближе. Она в гневе. И месть ее будет беспощадна. Говорил я тебе — этот проклятый Миллиган, что сует свой нос, куда не надо, подведет нас всех под монастырь.

… но хватит ли этой жертвы? Успокоит ли это ее?… Будем молиться, чтобы это было так.

… Да, будем молиться, чтобы это было так…»

— Пора вставать, голубчики мои! Просыпайтесь, просыпайтесь!

Жизнерадостный бас мистера Лавджоя оборвал сон Фрэнки. Она с усилием разомкнула веки. Комната залита желтоватым пыльным светом. Дверь распахнута, и в ее проеме спелой помидориной маячит физиономия мистера Лавджоя.

— Завтрак через десять минут! Живо поднимайтесь, сони!

Он захлопнул дверь, и Фрэнки услышала, как тяжелые шаги протопали к комнате мальчиков.

Из — под кучи скомканных одеял и простынь на нее смотрела Риган. Она была похожа на рассерженного крота.

— Доброе утро!

— Доброе утро. Ты помнишь, как ложилась в постель? — сдвинув брови, спросила Фрэнки. — Я — нет.

— Я помню, что рухнула на кровать Тома. Риган сбросила с себя одеяла и занялась длительной и тщательной процедурой потягивания.

— Интересно, свет уже починили?

Протянув руку, Фрэнки включила ночник на тумбочке у кровати. Комнату заполнил нежно — ро — зовый свет.

— Ага, исправили, — зевнула Риган. — Это хорошо. Я умираю от голода. Кто последний придет на завтрак, тому достанутся только жареные помидоры.

— Кошмарный сон мне снился… — сказала Фрэнки.