— Там сигнализация.

— Отключить сумеешь?

— Конечно.

— Вот и отлично. Тогда пойдем.

— Что, прямо сейчас?

— А ты думал, что я тебя вытащил из одной пуховой постели, чтобы переложить в другую? Так идешь или нет?

— Хорошо! — решился Михай. — Идем!

— Что он говорит? — наконец не выдержал Татарчук.

— Все в порядке, он согласен…

Возле Ласкина остался один Татарчук, к глубокому его огорчению и негодованию. Маркелов был непривычно строг и неумолим; Алексей старался поглубже спрятать мыслишку, которая мучила его: что, если и на этот раз его постигнет неудача?

Михай с недоумением и тревогой присматривался к зданию комендатуры. Затем он что-то скороговоркой начал объяснять Виеру.

— Что случилось? — спросил Маркелов.

— Михай говорит, что увеличилось число часовых. Это подозрительно. И теперь к зданию подойти трудно. А если и удастся проскочить мимо часовых, то незаметно забраться на второй этаж и открыть окно в комнату связи практически невозможно.

— Что же делать? — Маркелов чувствовал, что начинает терять самообладание.

Прорваться с боем! Пока охрана комендатуры придет в себя, можно успеть передать сведения. Но это в том случае, если удастся сразу же выйти на связь. А вдруг не хватит времени? Что, если их уже не ждут? Рация так близко…

— Что делать?

Пригода и Кучмин молчали. Георге и Михай перешептывались, изредка бросая озабоченные взгляды в сторону здания прокуратуры. Наконец Георге решительно тряхнул Михая за плечи и подошел к Маркелову.

— Он пойдет сам.

— Как… сам?

— Возвратится в казарму, а оттуда со стороны двора легко пробраться на второй этаж по пожарной лестнице. Ключи от дверей у него есть, сигнализацию отключит…

Михай, пьяно пошатываясь, брел по лужам во двор комендатуры.

— Стой! Кто идет?

— По-ошел ты… — выругался Михай.

— Да это Михай, — выскочил на крик напарник часового у калитки ворот. — Эй, дружище, какого дьявола тебе здесь нужно? У тебя увольнительная до утра.

— Н-не твое… д-дело… — Михай, придерживаясь за решетку, упрямо шел к калитке.

— Ну как хочешь… — часовой вздохнул и позавидовал: — Вот у кого служба…

Прошло уже около получаса, как Михай скрылся за воротами комендатуры. Маркелов тревожно посматривал по сторонам, сторожко прислушиваясь к ночным звукам. Но неумолчный шум дождя впитывал их, а пелена из капель и испарений еще больше сгущала темноту, размывая очертания зданий и высоких деревьев возле комендатуры, не говоря уже о часовых, которые попрятались в укромные уголки и только время от времени для успокоения совести торопливо отмеряли положенные метры, поминая недобрым словом своих командиров — наряд вне очереди для солдат был что нож в сердце, тем более в такую погоду.

Пригода коснулся рукава Маркелова и показал на комендатуру — только его глаза сумели различить в темноте, как в одном из окон второго этажа заискрился огонек сигареты — условный знак Михая.

— Остаешься… — шепнул ему Маркелов и вместе с Кучми-ным пополз через сквер к высокому каменному забору, чтобы под его прикрытием пробраться к фасаду комендатуры.

Из окна свисал тонкий шнур; Маркелов быстро прикрепил к нему веревку и дернул два раза — Михай втащил ее наверх.

— Я первый, — решительно отстранил Маркелова Степан, проявив несвойственную ему строптивость.

Едва он исчез в оконном проеме, Алексей тут же последовал за ним.