— Ты, похоже, фильмов американских насмотрелся! Учти, заложницы мне лично не знакомы. Женщин, конечно, жалко. Но для них сегодня несчастливо карта легла. Ты пойми, я в любом случае дам снайперам команду ликвидировать вас при выходе из магазина, и до бронированной машины вам добраться не дадут.

— А мы закутаем себя и заложниц в шторы с головы до пят и пойдём на прорыв.

— Ну, ты и придумал! Вы ростом выше заложниц, и снайперы сразу поймут, в кого надо стрелять. Так что приказ открыть огонь отдам без колебаний.

— Ну, и что ты предлагаешь?

— Рецепт простой: самим уцелеть и заложниц в живых оставить. А затем попытаться получить срок поменьше, ссылаясь на смягчающие обстоятельства. Посуди сам: на вас крови инкассатора нет. В него стрелял Гущин. И за организацию нападения он отвечать будет, если, конечно, выживет после ранения.

— Сладко, поёшь, начальник. Но учти я здесь не один.

— Так, Мишка тут вообще сбоку. Ранее не судим. На преступление пошёл ради приобретения дефицитных лекарств, нужных больной матери. Присяжные заседатели будут безутешно рыдать, услышав эту историю. Но это сработает только при добровольном освобождении заложниц! Причём, все поймут, что это именно ты принял правильное решение.

— Дай подумать, начальник.

— Нечего время тянуть. Ты, Витёк, в данной ситуации главный. Мишка тебе не советчик. Ты как опытный сиделец легко в зоне перекантуешься до УДО. А в случае отказа уже через час в морге отсыпаться будешь. Я всё сказал.

— Наступило тягостная пауза. Смыслов немного выждал, и продолжил давление на психику:

— Ну, всё мужики, наши сотрудники готовятся к штурму. У вас ровно пять минут для принятия решения.

Смыслов намеренно не сказал «до начала штурма», оставив себе возможность для маневра и в случае их отказа продолжить переговоры. Жизнью заложниц он рисковать не хотел. Сыщик напряжённо смотрел на бег стрелки, когда внезапно из-за двери прозвучало предложение:

— Давай обсудим порядок сдачи.

— Отпускаете сначала женщин. Если они в порядке, то и к вам отнесёмся с пониманием.

— Так не пойдёт. Мы баб освободим, а вы нас при выходе, как в тире, постреляете.

— Не получится, даже если бы захотели. Журналисты сюда как мухи на мёд налетели. А в их присутствии никто не посмеет вас и пальцем тронуть, если заложниц добровольно освободите. Так что физическую неприкосновенность вам пресса гарантирует.

После небольшой заминки дверь магазина распахнулась, и на улицу выбежали две перепуганные женщины. Смыслов облегчённо вздохнул:

«Не зря я им подкинул дезинформацию о газетчиках. Наживка сработала. Сейчас Стулов пошлёт вперёд Мишку и, убедившись, что того взяли живым, выйдет сам».

Он не ошибся. Испуганно озираясь, молодой парень вышел из магазина и поспешно положил на асфальт пистолет. К нему подбежали омоновцы и поспешно отвели в машину. Следом поспешно покинул укрытие Стулов. Его скрутили и надели наручники.

Смыслов подошёл к подполковнику. Тот явно был доволен исходом операции:

— Молодец, сработал классно. Вот только, уговаривая преступников сдаться, подсказал им, как отмазаться от тяжких обвинений.

— Я говорил лишь самые элементарные вещи. Всё равно адвокат или сокамерники им подскажут, какие «примочки» на суде и следствии впаривать. Зато сработало.

— Да, это так, а победителей не судят. Садись в машину, поедем в отдел и займёмся составлением отчёта. О пряниках и наградах тоже надо позаботиться.

Из окна покидающей место происшествия машины Смыслов увидел освобождённых заложниц. Женщины уже успели немного успокоиться и кокетливо улыбались успокаивающим их полицейским.