Эти твари навалились на нас лавиной. Теперь, как я понимаю, гоблины редко встречаются на поверхности земли и обитают главным образом во влажных пещерах, но в мое время на них можно было наткнуться где угодно. К догнавшим нас присоединялись все новые и новые. Они источали мерзкое зловоние и выкрикивали отвратительные непристойности. По этой части гоблины превосходят решительно все виды живых существ, уступая только гарпиям.

Разумеется, я принялся махать своим верным мечом, отрубая все, что оказывалось в пределах досягаемости. Отсеченные пальцы, уши и носы так и летели во все стороны. Вот бы тебе послушать, как вопили эти гадкие твари! Но на смену раненым приходили все новые и новые – гадких рож, когтистых лап, дубин и камней вокруг не убавлялось.

Мы попытались свернуть и обогнуть ораву гоблинов справа, но наткнулись на уже знакомую огненную стену. Она горела ярким пламенем, словно призывая нас попробовать проскочить еще разок. Этого нам не хотелось, и мы повернули навело. Но и тут нас ждало разочарование – акулье болото простиралось с этой стороны до самого подножия горы. Я вовсе не стремился оставить в залог алчным тварям ни руку, ни ногу, ни что‑нибудь еще. Не знаю, было ли это меньшим из зол, но мы понеслись прямо на склон гоблиновой горы. Пука сметал гоблинов с пути в бешеном галопе, но я знал, что скоро они просто задавят нас массой.

И все же мы двигались вперед – остановка теперь означала гибель. Скоро мы оказались у самой горы, словно безобразными наростами, усеянной гоблинскими норами. Между этими норами, из которых высовывались визжащие гоблины, вились узкие тропки. При виде одной из них у меня зародилась мысль.

Слегка повернув Пуку в сторону, я подскакал к остролистому копейнику и легким движением меча отсек почти у самого основания одно из росших веером из земли копий. Нам пришлось несколько задержаться, но Пука, явно испугавшийся этакой прорвы гоблинов, теперь слушался меня безоговорочно и понимал с полунамека. Видимо, ему казалось, будто я знаю, что делать. Копье еще не успело упасть на землю, как я подцепил его кончиком меча, подбросил в воздух и поймал свободной рукой. Ловкость и согласованность движений, особенно коли дело касается оружия, – одно из основных отличительных свойств варваров. В тот же миг мы возобновили скачку. Меч я вложил в ножны, и теперь обеими руками сжимал копье. Прекрасное длинное копье, наконечник которого выдавался более чем на фут перед головой Пуку.

Подскакав к подножию горы, я выбрал самую удобную тропу и направил Пуки вверх по склону. Попадавшихся навстречу гоблинов мы попросту сметали с дороги, да они и сами бросались врассыпную, уворачиваясь от моего копья. При этом, поскольку склон был довольно крут, они кубарем катились вниз. Твердые гоблинские головы оставляли выбоины в почве, зато, ударяясь о землю пятками, гоблины истошно вопили. Пятка у гоблина – самое уязвимое место, я даже слыхал, будто у какого‑то народа бытует выражение «гоблинова пятка». Время от времени я вращал копье, и тогда гоблины сыпались вниз десятками. У подножия горы их барахталась уже целая куча, и эта куча была отнюдь не мала.

Тропа вела на восток, копье разгоняло гоблинов, и я потихоньку начинал успокаиваться. От нас требовалось только двигаться быстро и без остановок, чтобы поскорее покинуть это зачумленное место.

Но покинуть его оказалось не так‑то просто. Тропа изгибалась самым причудливым образом, словно стремилась запутать нас и сбить с толку. Иногда она переставала подниматься по склону и горизонтально сворачивала в сторону, а порой даже возвращалась назад, вниз. При этом она частенько пересекалась с другими тропами, так что мы чувствовали себя как в лабиринте. По сторонам тропы виднелись выходы из гоблинских нор – перед каждой имелся маленький дворик, донельзя захламленный фруктовой кожурой, обглоданными костями и прочей дрянью.