– Лучше бы что покрепче поднесла!

– Не переоценила ли я этого художника, как ты думаешь Федор?

Он усмехнулся.

– Пятьдесят картин за миллион? Даже не думайте. Представьте, что один из ваших портретов попадет в Третьяковскую галерею. Триста лет пройдет, экскурсовод будет водить народ и рассказывать: «А это портрет художника Трески, знаменитая Аглая Зауральская. Единственная женщина догадавшаяся запечатлеть себя на пятидесяти полотнах одного и того же художника. Никто из современников не предполагал такого ошеломляющего успеха. Как сказал великий философ девятнадцатого века Георг Вильгельм Фридрих Гегель эта идея бесконечно законченного в себе бытия или абсолютного духа, то есть духа «в себе и для себя» открылась ей во время посещения выставки в Выставочном доме. Озарение свыше, первобытный эрос перерос себя и выкристаллизовался в гарантированное удовольствие личностного восприятия в форме иконического полотна близкого себе по образу и подобию». И тут кто-нибудь из экскурсантов спросит, а где остальные полотна? И получит ответ: «В лучших коллекциях мира».

– Ой, как вы красиво выражаете свои мысли! – воскликнула Аглаида, – почти как эксперт или критик, ничего не поймешь, но так умно и здорово. Я от вас без ума. А вы что скажете, Эдит?

– По поводу художника или Федора? – с легкой, едва уловимой иронией спросила Эдит.

– По поводу художника. Мне кажется, он неплохо рисует, себя я думаю можно будет узнать, но вот фамилия – Треска.

– Вас она смущает? Чем?

– А вдруг, кто подумает, что это название картины?

Услышав ответ Аглаиды Федор неожиданно закашлялся и низко опустил голову. Подъехали к элитному кирпичному дому в центре Москвы. Никита приспустил боковое стекло и кивнул охраннику в будке головой. Шлагбаум поднялся. Федор фиксировал все рубежи защиты дома. Остановка у подъезда. Никита выходит и открывает двери автомобиля.

– Ты можешь быть на сегодня свободен! – говорит Аглаида Никите. – Завтра как обычно. С утра в бассейн.

Федор обратил внимание, что охранник Никита погнал автомобиль к воротам в подземный гараж.

Вошли в подъезд. И тут Федора ждал сюрприз. Два дюжих охранника с немигающими взглядами сидящие за пуленепробиваемым стеклом жестко сказали гостям:

– Дамы и господа. Вы у нас первый раз, приготовьте паспорта.

Федор даже вздрогнул.

– А отпечатки пальцев снимать не будете? – спросила Эдит. Федор долго ковырялся, прежде чем расстался с документом, который всучил ему Купец. Охранник посмотрел на Федора, сличил его с фотографией и передал паспорт напарнику. Тот быстро сделал с него ксерокопию. Федор скрипнул зубами. Он засветился здесь как Иванов Федор Сергеевич. Сволочь Купец. Сделал подарочек, называется. Федор вспомнил, что участковый видел у него его оригинальный паспорт. Там он был собою – Боровиковым Федором Евсеевичем. Вот незадача. Подставил старик. Эдит, жена участкового, может случайно здесь узнать одну фамилию, а дома от мужа другую.

У Федора вспотел лоб. Или Аглаида спросит утром у охраны, дайте глянуть на ксерокопию его паспорта. А потом как-нибудь обмолвится в разговоре с Эдит.

«Надо баб-с развести по разным углам», сообразил Федор. Иначе, нам удачи не видать. С нехорошим чувством он поднимался в квартиру миллионерши. Лифт открылся посредине какого-то ботанического сада. Федор настроенный на видеокамеру даже растерялся. От самого входа в дом он держал в руках портсигар и снимал, снимал, снимал все на миниатюрную видеокамеру.