Дон нахмурился.

— Это звучит как моральные терзания по поводу уничтожения снежинок. Уникальность ещё не означает ценность — особенно если каждый объект данного класса уникален.

Перед ними перебежал через дорогу бурундук.

— Кроме того, — продолжал Дон, — говоря об эволюции, разве проблема абортов не должна решиться сама собой через достаточно длительное время? Ведь естественный отбор, очевидно, будет давать преимущество тем, кто на практике решает не прерывать беременность перед теми, кто решает сделать аборт, потому что каждая прерванная беременность — это минус один набор твоих генов в генетическом пуле. Через достаточное количество поколений сторонники абортов просто исчезнут из популяции.

— Боже! — сказала Сара, качая головой. — Какая отталкивающая идея! Но даже если так, это будет верно только тогда, когда желание делать выбор в пользу репродукции — это единственный фактор, влияющий на то, доживёт ребёнок до репродуктивного возраста без чрезмерных затрат ресурсов или нет. Взять, к примеру, Барб и Барри — они ведь фактически посвятили всю свою жизнь Фредди. — У сына Барб — кузины Сары — была тяжёлая форма аутизма. — Я, конечно, люблю Фредди, но он, по сути, занимает место другого ребёнка, вырастить которого потребовало бы многократно меньше усилий, и который бы с гораздо большей вероятностью дал бы Барб и Барри внуков.

— Ты прекрасно знаешь, что из-за дефекта плода делается исчезающее малая часть абортов, — сказал Дон. — Аборты мы делаем столетиями, а пренатальное сканирование — лишь последние несколько десятков лет. Инфантицид — другое дело, но…

— Послеродовая депрессия имеет эволюционные корни в признании матери, что у неё недостаточно ресурсов для того, чтобы её данный конкретный отпрыск дожил до репродуктивного возраста, и поэтому мать экономит свои родительские инвестиции, уменьшая возможные потери и не устанавливая тесной эмоциональной связи с младенцем. Как её ни крути, эволюция всё равно сохранит механизмы, которые не всегда ведут к простому увеличению количества отпрысков. Однако даже если исключить аборты, то я по-прежнему думаю, что бо́льшая часть разумных цивилизаций столкнётся с очень похожими моральными проблемами в ходе своего развития и увеличения технологического могущества. Я знаю, что в послании драконианцев не упоминается Бог…

— Вот именно, — вставил Дон.

— …но каждой расе, сумевшей прожить достаточно долго, рано или поздно придётся столкнуться с последствиями того, что она начнёт играть его роль.

Уже стемнело; поморгав, включились уличные фонари.

— «Бог» — это очень отягощённое понятие, — сказал он.

— Может быть, но у нас не так много синонимов для этой концепции: если ты определяешь Бога как создателя вселенной, то все расы, живущие достаточно долго, в конце концов становятся Богом.

— Чего?

— Подумай. Когда-нибудь мы научимся имитировать реальность так хорошо, что она станет неотличимой от… собственно, от реальности, правильно?

— Один из моих любимых писателей как-то сказал: «Виртуальная реальность — это не более чем воздушный поцелуй, только сильно раздутый».

Она фыркнула, потом продолжила:

— А достаточно сложная виртуальная реальность будет моделировать живых существ настолько хорошо, что они будут считать, что они и вправду живые.