Все хотели знать планы писателя, его отношение к эмиграции и войне.

— Вы никогда не занимались политикой. Почему вы не рассмотрели вариант работать при фашистах?

— Я занимался человеком. Идеология, разделяющая людей, как колбасные изделия на ценные сорта и малоценные, для меня неприемлема.

— Вы — коренной европеец — были вынуждены покинуть насиженное место и сменить континент. Это очень тяжело. Не отразиться ли такие перемены на вашем писательском труде?

— Я всегда любил путешествовать, побывал с женой на всех континентах. И везде писал. Даже два последних года бегства от фашистской оккупации, с волнениями и сплошной переменой мест не повлияли на ритм моей работы.

— Многие знаменитости, эмигрировавшие из Франции, буквально льют слезы по Парижу. Вы уже начали скучать?

— Я предпочитаю вести деревенский образ жизни. Париж — место отдыха, развлечений, встречи с друзьями. Но, поверьте, домик на морском побережье, куда более подходящее место для писательской работы. В отличие от многих испуганных и ностальгирующих эмигрантов, попавших из Европы в Америку, я испытываю радость и удовлетворение, словно вернулся домой. Мало того, я и не думаю о возвращении, а намереваюсь прочно обосноваться здесь.

— Вы планируете поселиться в провинции?

— Пока, я думаю, нам рано «покорять» Америку. Сыну шесть лет, знание английского у меня и жены весьма приблизительное. Поэтому мы решили осесть в Канаде, в Монреале или его пригородах и начать с освоения языка.

— И тогда вы сможете писать по–английски?

— Полагаю, об этом рано говорить. Пока я намерен заключить новые контракты в Америке и Канаде и пользоваться переводами. В Канаде, надеюсь, найдется много людей, читающих по–французски.

Сименону 42 года, он в расцвете сил, живописно падают на лоб волны густых волос, умные глаза смотрят сквозь дым трубки на журналистов, ловящих каждое его слово. «А ты, сим, и впрямь знаменитость! «

В Нью — Йорке Сименон заключил новые контракты, встречался со старыми парижскими знакомыми из богемы, стонавшими по Франции, а через 10 дней семья отправились в Монреаль, где снова остановилась в отличном отеле, а Сименону предстояли новые интервью и встречи.

— Чего вы хотели бы получить от Канады? Возможно, новое вдохновение? — спросил его один из журналистов.

— Мое вдохновение всегда при мне и не зависит от географии. От Канады я хочу получить машину и секретаршу.

— Машина — это сейчас большая проблема. Все заводы работают на военные поставки. Даже за старые тачки просят колоссальные деньги. А вот с секретаршей будет намного проще — вы останетесь довольны! — улыбнулся журналист.

Если бы знал Сименон, чем обернется это случайно брошенное обещание нового знакомого.

Машина он достал легко — для великого создателя Мегрэ проблем не существовало и в Канаде. Секретаршу решил выбрать самостоятельно. Дал объявление в газету и получил 180 писем. Всех претенденток принял, побеседовал и не выбрал ни одной, поскольку имел вполне определенные требования, касавшиеся не только профессиональных, но личных качеств.

Жорж пребывал в отличном настроении — здесь он, наконец, устроит жизнь по своему вкусу — найдет время и для общения с семьей, и для личных развлечений. Сименон решил снять или купить виллу в пригороде Монреаля, чтобы ездить оттуда в Нью — Йорк «по делам», то есть — иметь достаточно свободного от семейной опеки времени. Ведь необходимость прятаться от жены отпала, хотя она и не оставляла его. Тижи не воспользовалась своей свободой, решив остаться мадам Сименон и посвятить себя сыну.