Сорву цветок, совью венок,

         Совью венок милу дружку,

         Милу дружку на головушку:

         «Носи венок – не скидывай,

         Терпи горе – не сказывай».

Не заметила Настя, как завела песню и как ее кончила. Но только что умолк ее голос, на лугу с самого берега Гостомли заслышалась другая песня. Настя сначала думала, что ей это показалось, но она узнала знакомый голос и, обернувшись ухом к лугу, слушала. А Степан пел:

         Как изгаснет зорька ясная,

         Как задремлет свекровь лютая,

         А моя жена сварливая, —

         Выходи, моя лебедушка,

         Во зеленую дубровушку,

         Во густой куст во калиновой.

         Соловьем я свистну, молодец,

         На мой посвист ты откликнешься

         Перепелочкою-пташечкой,

         Свое горе позабудем мы,

         Простим грусть-тоску сердечную.

         Выходи, моя зазнобушка,

         На совет, любовь, на радощи, —

         На зеленую кроватушку.

         Приголубь меня, касаточка!

         Расчеши мне кудри русые;

         Посмотреть дай в очи черные,

         Целовать дай плечи белые.

«Господи! чтой-то он меня словно манит своей песнею», – подумала Настя, сбросила с крестца два верхние снопа и, свернувшись на них, уснула.

V

Был Настин черед стряпаться, но она ходила домой нижней дорогой, а не рубежом. На другое утро ребята, ведя раненько коней из ночного, видели, что Степан шел с рубежа домой, и спросили его: «Что, дядя Степан, рано поднялся?» Но Степан им ничего не отвечал и шибко шел своей дорогой. Рубашка на нем была мокра от росы, а свита была связана кушаком. Он забыл ее развязать, дрожа целую ночь в ожидании Насти.

В этот же день, в полудни, Степан приходил на Прокудинский загон попросить водицы. Напился, взглянул на Настю и пошел.

– Иль Степанушка невесел! Что головушку повесил? – сказала ему Домна. – Аль жена вчера избранила?

– Да, – отвечал нехотя Степан и совсем ушел.

Жнитва оставалось только всего на два дни. Насте опять нужно было идти стряпать. Свечерело. Настя дошла до ярочка и задумалась: идти ли ей рубежом или нижней дорогой. Ей послышалось, что сзади кто-то идет. Она оглянулась, за нею шел Степан.

– Я тебя выжидал, – сказал он, весь встревоженный.

Настя растерялась. Какую дорогу ни выбирать, было все равно.

– Слушай, Степан!

– Говори.