– Мы высадимся здесь? – Маша уже стала подбирать юбки, готовясь половчее выбраться из лодки.

– Нет, – последовал хмурый ответ. – Этот остров не очень гостеприимен. Мы называем его Смертельной Ловушкой. Посмотри внимательно, видишь, там, ближе к берегу, вода точно кипит, хотя сейчас совершенно нет ветра? Но сильное прибрежное волнение это еще полбеды, присмотрись, видишь, иногда в воде мелькают острые клыки камней? Вот это страшное место, тут погиб мой отец! Я и Юха-Без-Уха, мы с трудом выкарабкались, а он не смог!

Юха – дворовый человек с изуродованным лицом и оторванным ухом, сильный и крепкий физически. Он часто сопровождал хозяев, сидя на веслах.

Маша замерла от ужаса.

– Тогда зачем мы здесь?

Генрих не ответил. Они плыли, огибая остров. Маша со страхом поняла, что к острову пристать невозможно, острые камни не давали возможности беспрепятственно подойти к берегу.

– Тут есть только одно место, где можно высадиться, да и то не во всякую погоду и не при всяком ветре. Впрочем, делать тут нечего, остров необитаем, его дурная слава отпугивает местных жителей.

Маша мучительно колебалась – спросить ли Генриха об отце? Ведь он почти ничего не рассказывал о нем. Но когда она посмотрела в лицо мужа, она не решилась этого сделать. Это была застывшая маска, точно он снова видел перед собой смерть.

– А там вдалеке что за остров? Там мы с тобой еще не были, – сказала она чтобы развеять неприятные воспоминания.

– И вряд ли будем, уж в этом году точно. Это слишком далеко, идти на веслах тяжело и небезопасно. Это остров Креста.

– Почему такое странное название?

– Потому что там есть несколько старинных могил погибших моряков.

Теперь уже загрустила Маша. Воспоминания о погибшем налетели, словно прохладный ветерок в теплый день. Правда, теперь мысли о Колове уже не были столь мучительны.

Между тем лодка двигалась вдоль острова, берег был извилистый, и там, где ожидался последний окончательный поворот и выход на широкий простор, открылась небольшая заводь. Сюда не долетал шум прибоя, стоячая вода отражала лодку и лицо Маши, перегнувшейся через борт. Маше эта заводь показалась странной, поверхность воды была словно стеклянной. И что совершенно удивительно, среди уже начинавшей желтеть болотной травы и водорослей она увидела странные большие кувшинки. Разве могут кувшинки цвести осенью, хотела она спросить у мужа, как вдруг гладь воды дрогнула, и на поверхности бесшумно возникла змеиная голова на тонкой длинной шее. Змея замерла на несколько секунд, вперив в девушку невидящий взор желтых глаз, а затем исчезла в глубине, оставив на поверхности легкие круги.

– А! – простонала Маша, махнув рукой. – Господи! Что это было? Ты видел это?

От страха и изумления она даже стала слегка заикаться.

– Что такое? – Генрих спокойно правил лодкой.

– Голова! Змея! – только и могла произнести перепуганная жена.

– Пустое! Это, видимо, старое дерево в воде, коряга или что-нибудь подобное! – И он решительно ударил веслами по воде.

Поднялся ветер, Генрих, тревожно поглядывая на нарастающую волну, налег на весла. Вскоре показался остров, где был разбит сад, изогнутый мост.