– Странный вопрос! – ответил Фомич. – А если я, к примеру, помирать не хочу? Или вы тоже скажете: не ты первый, не ты последний?

– Разумно, – усмехнулся Демин. – Но, товарищ Кузькин, надо же сообща болеть за свой колхоз.

– Мы болеем, – ответил Кузькин. – Да болезнь-то у нас разная. У меня брюхо сводит, а вот у Гузенкова голова с похмелья трещит.

– Давай без выпадов! Тоже критик нашелся, – не выдержал опять Мотяков.

– Но, товарищ Кузькин, почему у вас такой плохой колхоз? Кто же виноват?

– Война виновата, – сказал Мотяков.

Кузькин пристально, подражая Демину, поглядел на него:

– Война-то виновата… – и обернувшись к секретарю: – Вы, товарищ Демин, знаете, как у нас картошку потравили?

– Какую? – очнулся Гузенков.

– Семенную!

– Ну, ну? – заинтересованно подался Демин.

– Перебирали ее, перебирали – пошли на обед. Вернулись, а ее три коровы пожирают – хранилище проломили, прямо с неба сошли… Бока во разнесло.

– Как же так? – Демин глянул на Гузенкова.

Тот весь напыжился и только головой мотнул.

– Его работа, – сказал Кузькин. – Нагородили чурку на палку… Он плотников привозил. Премиальные платил им, быка съели. А хранилище слепили – свинья носом разворотит.

– А что потом с картошкой? – спросил Демин.

– Гузенков сказал: всю картошку перевезти в подвал к Воронину, к нашему бригадиру. Весна подошла – а Пашка Воронин и говорит: нету картошки, вся померзла.

– А вы писали куда-нибудь, в районные инстанции?

– Писал. А что толку? Писать в нашу районную инстанцию – это одно и то же, что на луну плевать.

– Кому это ты писал? – поднял голову Мотяков.

– Тебе, например.

– Мне? Не помню. – Он обернулся к Тимошкину: – Тимошкин, было?

– Не поступало, – выпалил тот.

– А это что? Не твоя подпись? – Кузькин вынул из кармана открытку и сунул ее Тимошкину. – У меня письмо с муд… уведомлением. Знаю, с кем дело имею.

Тимошкин покосился на открытку:

– Мою подпись надо еще документально доказать. А может быть, это подделка?

– А ну-ка? – Демин подошел к столу и взял открытку. – Товарищ Мотяков, в этом деле разобраться надо.

– Это само собой… Разберемся. Кто письмо потерял, кто факты извратил… Виноватых накажем.

Скрипнула дверь, вошла секретарша:

– Товарищ Демин, вас к телефону. Из обкома звонят.

– Хорошо!

Секретарша ушла.

Демин положил открытку перед Мотяковым.

– Так разберитесь, – и вышел.

– Чего с ним говорить! – махнул рукой Гузенков. – Известный элемент… отпетый.

– В тридцатом году я колхоз создавал, а вы, товарищ Гузенков, на готовенькое приехали. Еще неизвестно, чем вы-то занимались в тридцатом году.

– Мы тебя вызвали не отчитываться перед тобой! – оборвал Живого Мотяков. – А мозги тебе вправить враз и навсегда. Понял? Будешь в колхозе работать?!

– Бесплатно работать не стану.

– А что вы, собственно, хотите? – спросил Умняшкин.

– Выдайте мне паспорт. Я устроюсь на работу.

– Мы тебе не паспорт, а волчий билет выпишем, – сказал Мотяков.