Но за ними стояли президент, вся его команда, «прогрессивный Запад» и вездесущее «мировое общественное мнение».

И — деньги.

Много денег…

Этот мощный таран сметал на своем пути все. Заводы, фабрики, научно-исследовательские институты и агрохолдинги. То, что мешало, обычно покупалось. И достаточно быстро перепрофилировалось на выпуск какой-либо иной, не опасной более иностранному конкуренту продукции. Произведенное упрямцами, не желавшими продавать свои предприятия, отчего-то вдруг признавалось несоответствующим мировым нормам. Несогласные с этим могли идти в суд — доказывать свою правоту. Ага, в тот же самый — в лондонский… ведь международные договоры у нас имеют преимущество перед отечественными законами, не так ли? Не мухосранскому же суду такие случаи разбирать? В Лондон — цитадель демократии и свободного мира! Там все поймут и разберутся… если терпежа до окончания процесса хватит. Кое-кому это даже удалось. Про них быстро забывали, в прессе о подобных случаях писали глухо, а телевидение вообще молчало. В конечном итоге были ведь и другие способы… самые разные. Криминал, вообще-то говоря, никто не отменял… да и самые лучшие «друзья» предпринимателя и промышленника — пожарный инспектор и налоговый агент — никуда не исчезли и всегда были готовы оказать ему максимальное «содействие» в развитии его бизнеса. И оказывали, исправно пополняя государственный бюджет. Отчего-то именно в таких случаях они действовали предельно эффективно.

Не хочу сказать, что это понравилось всем. Только горстка записных столичных крикунов продолжала по привычке встречать каждое такое новшество восторженным визгом и ритуальными речевками. На мой взгляд, они вообще наплевали на будущее страны, лишь бы сбылась их любимая мечта — вхождение страны в… А вот тут представления о конечной цели разнились.

Кто-то ратовал за демократию — таких было большинство. Они были лучше сплочены и организованы. Правда, и в их лагере единства не наблюдалось. Одни грезили о небольших уютных «демомирках», где все бы друг друга знали и уважали. Другие хотели построить нечто покрупнее — люксембургский масштаб их не устраивал. Но все сходились на одной мысли — это слишком большая страна. Вот станем меньше — тогда-то и наступит всеобщее благоденствие…

Появились у нас и монархисты — в стране разрешили все партии, даже откровенно бредовые. Лишь бы насчитывали десять тысяч членов. Таковой барьер перешли многие — и моментально все местные выборы повисли в пустоте. Избрать кандидатов, которые равно бы устраивали всех, оказалось невозможно. Члены разных партий зачастую ненавидели друг друга настолько сильно, что готовы были лечь костьми (чужими, разумеется), лишь бы не допустить к власти кандидата от оппонентов.

И ложились — лилась кровь.

Президент назначал на такие вот «зависшие» должности временно исполняющих обязанности чиновников — до выборов новых, разумеется. Стоит ли мне напоминать о том, что нет ничего более постоянного, чем временные мероприятия?

Разрешили (собственно говоря, просто не стали запрещать) и коммунистов. И среди них единства тоже не нашлось… Земля у нас такая, что ли?

Были коммунисты «старые», с которыми соперничали «новые» (хотя я так и не понял — какая между ними разница и в чем?). Имелись и «коммунары» — это вообще что-то новое. А может быть, хорошо забытое старое? Не знаю… Даже и комсомол присутствовал! Ей-богу, когда впервые парня с комсомольским значком увидел, думал, пипец — глюки начались!

Но нет, топал себе такой по бульвару, о чем-то толкуя по мобильнику, и в ус не дул! И еще несколько раз я подобных ребят встречал — они стали вполне привычной деталью пейзажа.