И вместе с солдатами на борт каравелл всходили
миссионеры.
По видимому, Александр VI был против того, чтобы выискивать врагов среди людей, признавших, хотя бы формально, власть римской церкви, но он
отнюдь не мирился с тем, кто активно отвергал католицизм. Богемским еретикам – продолжателям дела Яна Гуса, вальденсам, пикардам, приверженцам
разнообразных демонических культов, – всем им не за что было благодарить папу. Александр неизменно поддерживал и одобрял репрессии, которые
обрушивали на них собственные государи, хотя сам никогда не пытался выступать в роли вдохновителя религиозной войны; столь возвышенные порывы
были не в его характере. На всех этапах своей жизни и карьеры он оставался в душе скорее политиком, чем священнослужителем.
Книгопечатание в конце XV века делало лишь первые шаги, но Александр сумел оценить возможности и опасности нового изобретения. В булле от
первого июня 1501 года он под угрозой отлучения воспрещает печатать сочинения, которые «противоречат добрым обычаям и католической вере или
наносят иной вред благочестию». Любопытно, что в данном случае кара направлялась против издателя, а не автора. Сомнительная честь создания
первого в Европе списка запрещенных книг – «Index Expurgatorius» note 12 – также принадлежит Александру.
В общем, насколько мы можем теперь судить, он относился к своему архипастырскому званию вполне серьезно, и приписывать ему безбожие нет никаких
оснований. Истинный атеизм в средние века и в эпоху Возрождения был чрезвычайно редким явлением, в отличие от разнообразных сект и ересей. Очень
трудно представить себе человека, способного всю жизнь, изо дня в день, играть труднейшую роль религиозного вождя миллионов верующих, не
признавая при этом догматов церкви и тайно насмехаясь над собственным положением.
Родриго де Борджа, безусловно, всегда оставался христианином и католиком, но вера его была лишена фанатизма – а это было подозрительным
недостатком в глазах современников.
Глава 7. РИМСКИЕ БАРОНЫ
Вытеснив Карла VIII из Италии, союзники приступили к наведению в стране прежнего государственного порядка. Предстояло восстановить трон
Арагонского дома, и неудивительно, что Фердинанд и Изабелла пожелали внести в это свою лепту, выслав на помощь итальянцам войско под
командованием знаменитого полководца Гонсало де Кордобы.
Высадившись в Калабрии в начале 1496 года, «великий капитан» соединился с отрядами папских гвардейцев и венецианцев, которыми
предводительствовал Гонзага Мантуанский. Герцог Лодовико к этому времени счел за лучшее отделиться от Лиги – близость Милана к альпийским
перевалам заставила его возобновить контакты с Францией. Но его двоюродный брат, Джованни Сфорца, с шестьюстами копейщиками находился в рядах
папских войск, тем самым сглаживая впечатление от двусмысленных маневров кузена. Другим отрядом в 700 копий командовал молодой Жофре Борджа,
именовавшийся отныне принцем Скуиллаче – титул он получил после свадьбы с донной Санчей Арагонской, юной особой королевского рода, но столь
свободного нрава, что это вызывало нарекания даже при веселых и легкомысленных дворах итальянских владык.
Французы потеряли Неаполь так же быстро, как и захватили. Уже седьмого июля 1496 года Фердинанд II занял отеческий трон, а французский комендант
д'Обиньи бесславно отбыл на родину.
Теперь у папы появилась возможность навести порядок в собственном доме и усмирить наконец мятежных аристократов, доставивших столько беспокойств
и неприятностей. Первого июня консистория опубликовала буллу, объявившую вне закона Джентиле Орсини, Джанджордано Орсини и его сына Паоло, а
также Бартоломео д'Альвиано. |