Больница находилась рядом, так что пострадавшего с порезом живота быстро доставили врачам и так же быстро прооперировали. Удар ножа был несильным и наносился из неудобного положения, когда жертва стояла выше нападавшего, так что важные органы тела не нарушились, но при потере крови всё могло кончиться более трагично. Рану обеззаразили, зашили, больного положили в палату.

Володя сам позвонил по мобильнику маме и, стараясь говорить как можно спокойней, сообщил:

– Ма, у меня тут небольшая неприятность – попал на пару дней в больницу. Что-то вроде вынужденного аппендицита. Порезали, но уже всё в порядке. Если ты или папа будете ехать ко мне, привезите, пожалуйста, мой ноутбук, а то скучно без него.

Из трубки неслось взволнованное:

– Что ты, сынок? Ты ж никогда не жаловался на аппендицит. Откуда это?

– Да чего ты переживаешь, ма? Приедешь, расскажу. Я почти рядом, – и Володя назвал номер больницы.

– Я привезу тебе бульон и фрукты? Как думаешь?

– Привези, но не знаю, разрешат ли. У меня капельница стоит. Главное ноутбук не забудь.

Через несколько минут после разговора с матерью зазвонил мобильник. Володя нажал зелёную кнопку на трубке и услышал:

– Это Владимир? Здравствуйте. Я из «Московского комсомольца». Меня зовут Катя. Вам, наверное, дедушка говорил. Я бы хотела с вами встретиться. Как вы думаете, сейчас это возможно? Мне подъехать или вы сами ко мне приедете?

Володя начал смеяться, но почувствовав боль в животе, остановил смех.

– Катя, – сказал он, – пока вы были заняты серьёзными делами, меня успели порезать на улице, отвезти в больницу и сделать операцию. Так что теперь я совершенно свободен и готов с вами беседовать хоть до утра, но сам подъехать, как вы понимаете, не могу.

Однако сначала приехал Катин дедушка. Майор вошёл в палату по-деловому.

– Так, что случилось? – спросил.

Володя рассказал, как помнил.

– Написать заявление можешь? Это нужно для возбуждения дела.

– Могу, если подложить что-то под лист бумаги.

Подложили планшет майора.

Забрав заявление и пожелав скорейшего выздоровления, майор отбыл так же быстро, как прибыл.

Не прошло и часа, как в палату, в которой уже сидела мать Володи, вошла Катя. Им повезло в том, что началось время посещений больных: всех пропускали. В послеоперационной палате было шесть коек. Три из них тщательно застеленные ожидали поступления новых пациентов. На двух других лежали пожилые мужчины, а рядом с ними сидели, очевидно, их жёны, тоже немолодые по внешности. Так что Кате не составляло труда сориентироваться и сразу направиться к койке, возле которой стояла капельница, подключённая к руке совсем ещё, казалось, мальчика. На стуле между кроватью и окном сидела моложавая интеллигентного вида полноватая дама, как её мысленно назвала себе Катя, и держала мальчика за свободную правую руку.

– Я Катя из «Московского комсомольца», – представилась корреспондент. – А ты, если не ошибаюсь, тот самый Володя? Не возражаешь, если мы будем на ты?

– А вы красивая, – восхищённо сказал Володя.

– Можно мне тоже говорить «ты», я только перешагнула двадцатилетний рубеж своей жизни. И не надо комплиментов. Я их не люблю.