– И право на пенсионное обеспечение!

– Ну, до этого еще надо дожить.

– А моя семья? На что они будут жить?

– Сколько вы получаете в год?

– Пятнадцать тысяч, – промычал Фарджер.

Римо достал из внушенного кармана пиджака две пачки банкнот и бросил их на стол.

– Здесь ваше жалованье за два года. Итак, кого мы поддерживаем на предстоящих выборах?

Фарджер посмотрел на деньги, на Римо, потом снова на деньги. Мысль его судорожно работала, так что от напряжения он даже прищурил глаза.

– А Картрайта никак нельзя поддержать?

– Нет, – отрезал Римо. – Нельзя допускать к этой должности человека, который так бессовестно оклеветал федеральное правительство… заставил лгать такого честного, благородного человека, как вы. Кто еще баллотируется?

– В том то все и дело, – ответил Фарджер. – Больше никого.

– Послушайте, – возмутился Римо, – этот ваш Картрайт, он король или что? Наверняка должен быть еще кто нибудь!

– Конечно, есть люди, – промямлил Фарджер, и в голосе его прозвучала неприязнь. Если бы в этот момент записать его голос на пленку, то ему навсегда пришлось бы расстаться с мечтой стать президентом.

– Кто, например?

– Некая миссис Эртл Мак Баргл. Возглавляет организацию «Аборты – немедленно!». Потом еще Глэдис Твиди из Общества борьбы против жестокого обращения с животными – хочет превратить город в приют для бездомных кошек и собак…

– Нет уж, – перебил Римо. – Никаких женщин!

Фарджер со вздохом пожал плечами.

– Есть еще Мак Полани.

– Ну?

– Он уже в сорок седьмой раз выставляет свою кандидатуру на выборный пост. В прошлый раз баллотировался на пост президента. Каждый раз, проиграв, заявляет, что страна еще не созрела для него.

– Чем он занимается?

– Он ветеран, инвалид войны. Получает пенсию. А живет на лодке, приспособленной для жилья, чуть ниже по заливу.

– Сколько ему лет?

Фарджер пожал плечами.

– Наверно, за пятьдесят.

– Честный?

– До того честный, что прямо тошнит. Когда он вернулся из армии, все старались чем то помочь ветеранам, и вот кому то в голову пришла идея устроить его на государственную службу в округе. Ну, тут известность, газетная шумиха и все такое.

– И что же?

– Он уволился через три недели. Сказал, что не может целыми днями бить баклуши. Насколько я помню, еще он заявил, что иначе и быть не могло, поскольку в окружной администрации никто не умеет работать и там даже понятия не имеют, чем занимаются. И все в таком духе.

– Похоже, наш человек. Честный, заслуженный ветеран с большим политическим опытом.

– Недоделанный рифмоплет, который не наберет и тысячи голосов.

– А сколько народу предположительно примет участие в выборах?

– Тысяч сорок или около того.

– В таком случае нам требуется набрать всего лишь двадцать тысяч голосов. Как, говорите, его зовут?

– Мак Полани.

– Ясно. Мак Полани. Мэр Полани. Мэр Мак Полани. Выбор народа.

– Да о таком мечтает весь мир! – съязвил Фарджер. – Настоящий кретин.

– Руководитель его избирательной кампании не должен так говорить, – напомнил Римо. – Какова его предвыборная платформа? На что мы должны сделать особый упор, чтобы победить? – Он однажды слышал, как какой то руководитель избирательной кампании произносил нечто подобное.

Фарджер осмелился улыбнуться – улыбка вышла змеиная.

– Минуточку, – произнес он. – Вот, смотрите сами.

Фарджер протянул Римо номер «Майами Бич джорнал», открытый на нужной станице.