Дворшански кивнул.

– Почему бы и пет? Вы можете предложить более достойную цель? – Маршал говорил легко, почти радостно.

– Но зачем было убивать Фарджера?

– Фарджера? Ах, да! Надо было показать людям Картрайта, что мы не потерпим измены. Но когда вы просто избавились от трупа, не афишируя убийство, его значимость, конечно же, была сведена к нулю.

– А Московитца?

– Московитц был слабый человек. Думаю, он предпочел бы отправиться в тюрьму, чем продолжить игру, где ставки были слишком высоки. Он слишком много знал и мог бы нас выдать. – И всю эту историю с федеральным правительством и документами Лиги вы раздули потому…

– Потому что это был единственный способ оградить Картрайта с его бандой от тюрьмы и добиться его выбора на очередной срок. Я посчитал, что правительство воздержится от каких либо действий против Картрайта, если само окажется под угрозой его разоблачений.

– Задумано неплохо, – похвалил Римо. – Вы надолго связали мне руки. Я не мог решиться сделать с вами и вашим Картрайтом то, чего вы заслуживаете. И все же вы в конце концов проиграли.

Дворшански улыбнулся, на загорелом лице блеснули белоснежные зубы.

– Нет, друг мой, это не я, а вы проиграли. – С этими словами маршал устремился к небольшой коробочке, лежащей на крышке рояля.

Когда у него в руках мелькнуло шило, Римо наконец понял, что убийца не Картрайт, не Дороти Уокер и не какой то наемник, а именно этот крепкий старик. Римо было очень важно выяснить это.

Он усмехнулся. Дворшански двинулся на него. Когда маршал оказался рядом, на Римо пахнуло резким запахом сиреневого одеколона.

Маршал не стал тратить времени даром. Он замахнулся, целясь Римо в висок, чтобы шило вошло в ухо по самую рукоятку. Римо отскочил, а потом сделал бросок вперед и перехватил руку нападавшего – она продолжила свой широкий замах и, очертив круг, шило глубоко вонзилось маршалу в шею. Он издал гортанный звук, с недоумением глянул на Римо и рухнул на пол.

Дороти Уокер поднялась. Кинув беглый взгляд на отца, она произнесла:

– Римо, мы все сможем. Ты и я. Завладеем сначала городом, а потом и всем штатом.

– И ты ни одной слезы не прольешь по отцу?

Она подошла к Римо и всем телом прижалась к нему.

– Ни одной, – улыбнулась она. – Я всегда была слишком занята жизнью… любовью… не было времени плакать.

– Может, мне удастся это изменить, – сказал Римо и, прежде чем она успела двинуться или крикнуть, без усилия проткнул ей пальцем висок. Потом уложил ее на пол, рядом с отцом, и закрыл за собой дверь.

Команды на яхте не было. Римо повел судно к южной оконечности Майами Бич и бросил якорь в двухстах метрах от берега. Матросы, получившие увольнение на берег, не скоро ее найдут. Римо поплыл к берегу. Следующим пунктом повестки дня был мэр Картрайт.

Глава 26

Мэр Тимоти Картрайт открыл верхний ящик стола. Внутри находилась металлическая дверца. Сняв с пояса связку ключей, Картрайт выбрал маленький ключик и открыл сейф. Потом выгреб оттуда пачку банкнот и кинул их в кейс.

Как часто, подумал он, проигрывающие кандидаты вот так же старались отсрочить свое появление перед соратниками в штабе кампании? И как часто у них не хватало времени даже выступить с речью, потому что надо скорее попасть в свой кабинет, прихватить деньги и избавиться от компрометирующих документов?

Впрочем, какое это имеет значение? Он пришел на этот пост честным и бедным, уходит бесчестным, но богатым. Деньги в банковских сейфах по всей стране, драгоценности и облигации за рубежом.