Мне вдруг стало понятно, почему он выбрал местом дровяной склад, чтобы свести счеты с жизнью: здесь навсегда он простился с женщиной, которой тут объяснился в любви. Перед глазами всплыла и навсегда запечатлелась в памяти та их тайная встреча: Паша громко и нараспев читает Эльзе стихи Есенина, а она не сводит с него восхищенных влюбленных глаз…

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

Секретно.

Начальнику Управления контрразведки «Смерш» ГСОВГ.

Копия: Начальнику отдела контрразведки «Смерш» 71 армии.

В дополнение к запросу от 2 июля с. г. сообщаю, что установить местонахождение Эльзы Треншель до сего дня не представилось возможным, так как в расположении лагеря для репатриантов № 207 и дислокации дивизии она больше не появлялась.

По предварительным данным Эльза Треншель убыла в западную зону оккупации в район Гамбурга, откуда она родом.

Подполковник Полозов.

Спустя неделю после того, как Эльзу погрузили в эшелон, и три дня после самоубийства Павлика, она, сбежав из западной зоны оккупации, куда ее отправили, проделав десятки километров и миновав неизвестно как пограничную демаркационную линию, оказалась у ворот лагеря.

Мне об этом сообщил ответственный дежурный по лагерю.

Я, не очень-то веря, осторожно подошел к окну коридора на втором этаже здания, увидел у контрольно-пропускного пункта по ту сторону ограды знакомую маленькую фигурку, и внутри у меня все сжалось.

Астапычу тоже успели доложить, и спустя несколько минут меня вызвали к нему.

В коридоре перед кабинетом уже стоял майор Гаврилов. Я вошел первым, затем у меня за спиной, бочком, протиснулся Гаврилов. Быченков возбужденно расхаживал по кабинету, он строго и неодобрительно посмотрел на меня.

— Сволочи вы! Душегубы! Фашисты! — закричал он, как только мы переступили порог. — Позорники!.. Что вы наделали?! Если попадетесь ей на глаза — пеняйте на себя! Старшину Федченко убрать! На гауптвахту его — двадцать суток строгача! — приказал он мне. — А тебя, мерзавца, — полковник в ярости выбросил вперед руку и, не рассчитав, угодил пальцем в лицо Гаврилову, — под трибунал отдать надо!

— Товарищ полковник… — начал Гаврилов.

— Молчать!!! — бешено закричал Быченков.

Он ухватил Гаврилова за ворот кителя и с силой толкнул так, что майор ударился головой о стену. Побледнев от страха, приоткрыв рот, он ошалело смотрел на Быченкова.

— Молчать!!! — полковник продолжал трясти Гаврилова за ворот. — Погоны оборву!

Лицо его было страшным, он совершенно потерял самообладание, таким я Астапыча никогда не видел.

— Товарищ полковник, не надо, — испуганно произнес адъютант, успевший захлопнуть открытое окно. — Там внизу офицеры, бойцы… слушают… Не надо, товарищ полковник, — умоляюще повторил он и ухватил Быченкова за руку. — Лучше их под трибунал… Пусть их по суду расстреляют…

Астапыч, взглянув на него и опомнясь, отпустил Гаврилова и, странно подергивая головой, подошел к окну.

— Не только себя, командование опозорили… — не оборачиваясь, вдруг тихо простонал он. — Душегубы! Лучше бы вас убило! Лучше бы вы погибли в бою, как люди! Глаза бы мои вас не видели!.. Вот идите к ней теперь, — обернувшись, приказал он, — и сами все расхлебывайте! Идите!

Потом мы с Гавриловым стояли у стола начальника ПФС, но тот еще ничего не знал, и Гаврилов позвонил Бутенко.