— Тётя…, — не успел я раскрыть рта, как меня прервали.

— Я согласна, — сказала тётя. В этот миг раздался аппарационный хлопок вернувшегося ушатого электровеника.

Кричер поставил на журнальный столик ритуальную чашу, несколько свечей и мелок, положив рядышком со всем этим богатством костяной нож. Не стоит обманываться неказистым видом колюще — режущего артефакта. По остроте нож мог заткнуть за пояс самый острый «Жилетт». Вальпурга откинула в сторону ковёр, расчертив на его месте замысловатую пентаграмму. По одной ей понятной схеме были расставлены свечи, а середку заняла чаша. Взяв меня за руку, она шагнула в центр узора, ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

— Гарольд, скажи мне своё полное имя, — ритуал требовал полного именования и титула. — Леди Эванс, стойте за пентаграммой, когда я поверну голову к вам, скажете «свидетельствую».

— Гарольд Лилиан Александр Эванс — Слизерин. Лорд Эванс, Лорд Слизерин, — сказал я.

Вы когда‑нибудь видели квадратные глаза? Нет? Мне посчастливилось. И, вообще, шок — это по нашему! Ошарашенная Леди Блэк от удивления чуть не выронила нож, а я стоял, пялился в няшные глаза офигевшей ведьмы и ухмылялся во весь рот. Отдаю должное крёстной, она довольно быстро справилась с собой, опыт и закалку не пропьёшь. В глубине её глаз мелькнула неожиданная гордость и радость, сменившаяся вспышкой ярости и желания прибить кое — кого не сходя с места. Слава Богу, Мерлину и Моргане, жажда убийства была направлена не на меня. В душе мелкого тёмного мага шевельнулось ленивое сочувствие к Сириусу. Ближайшие пару лет этому засранцу не стоит попадаться матушке на глаза, ох, не стоит. Разъярённая родительница ему глаз на жопу натянет и скажет, что так и было. Из‑за этой блохастой сволочуги, которую мало пороли в детстве, Род чуть не потерял крестника, да какого! Ни один маг в Британии не мог похвастать или тайно про себя гордиться, что является магическим опекуном наследника самого одиозного Основателя, а Сириус мог и, лопух безрогий, профукал своё счастье. Позорище на всю страну, не дай Мерлин кто‑либо узнает, его же заживо заклюют. Пока я совсем не искренне жалел бывшего крёстного, Вальпурга завела быстрый речитатив на латыни. Сами собою вспыхнули свечи и засветились линии пентаграммы.

— Я — Вальпурга Ирма Блэк, Леди Блэк, принимаю Гарольда Лилиана Александра Эванс — Слизерина, Лорда Эванса, Лорда Слизерина, как своего крёстника и клянусь своей магией быть ему вместо матери в горе и радости, в гневе и печали, в жизни и смерти, клянусь заботится о нём и быть наставником в жизни и опекуном в магии. Гарольд Лилиан Александр Эванс — Слизерин, Лорд Эванс, Лорд Слизерин, принимаешь ли ты меня — Вальпургу Ирму Блэк, Леди Блэк, как свою крёстную? — покончив с бесконечной латынью, спросила Вальпурга.

— Принимаю, — костяной нож чиркнул по детской ладони, вторым взмахом он рассёк руку ведьмы. Вальпурга взяла мою ладошку окровавленной дланью. Наша кровь, смешиваясь, тоненькой струйкой потекла в чашу.

Очередной речитатив и красно — бурая жидкость вспыхнула голубым пламенем. Раны на ладонях затянулись в мановение ока. Подхватив чашу, теперь уже моя крёстная, сделала несколько глотков и протянула её мне:

— Пей!

Кровь, как ни странно, пахла кровью и оставляла во рту пряно — солоноватый вкус. Я отпил оставшуюся половину, на последнем глотке Вальпурга повернулась к тёте.

— Свидетельствую! — громко объявила Петунья, на секунду нас всех накрыло ослепляющим светом. Магия, выпив из меня все силы, приняла клятвы и перенесла крестильную связь на пожилую ведьму….

Через десять минут я сидел в кресле, трескал шоколадные конфеты (шоколад самое эффективное средство против магического истощения), запивая их чаем с молоком, а дамы отпаивались дядиным коньячком.