Компания Кьюсэк-Смита ночевала в одной деревне и оставила там в качестве подарка такую роскошь, как целый бочонок солонины. С ними была Мэри Хэмилтон (самоанка). Она сказала мистеру Кьюсэк-Смиту, что люди в восторге от подарка: теперь у них есть что преподнести главному судье, когда он приедет. Они не сомневались, что он тут же устроит праздник для всей деревни и выставит им солонину. Судья явился прежде, чем уехала компания Кьюсэк-Смита, и ему преподнесли этот бочонок. Каково же было удивление Кьюсэк-Смита и его друзей, когда они увидели, что нераспечатанный бочонок катят в лодку судьи.
— Мне сделали прекрасный подарок, — сообщил им судья, — бочку солонины. Хватит на прокорм гребцам на все время меланги.
Легко представить себе чувства жителей деревни. Как жаль, что главный судья так скуп. От человека, занимающего такой пост, туземцы ждали королевского жеста, а получили лишь пустые слова благодарности
На днях, когда мы были в Апии, Льюис носом к носу столкнулся с бароном и баронессой . Он говорит, что, если бы взгляд мог убить, он должен был бы упасть мертвым к ногам баронессы. Мне очень жаль ее, но для пользы Самоа они должны уйти. Другая встреча у Льюиса была куда приятнее. Он вдруг заметил статного всадника, одетого более изысканно, чем принято на Самоа, — в желтых щегольских крагах и вообще в наряде, продуманном до мелочей. Когда джентльмен приблизился, Льюис сперва обнаружил, к своему удивлению, что это самоанец, а потом — что это не кто иной, как собственной персоной его благословенное величество Малиетоа Лаупепа, который до сих пор довольствовался лавалава и рубашкой или пиджаком. Мне кажется, это правильная мысль чем-то подчеркнуть его превосходство перед остальными вождями, а одежда здесь много значит.
У нас созревает прекрасный урожай ананасов и множество манго и апельсинов. Мой египетский лук дал крупные луковицы, но пока никаких признаков семян. Помидоры в цвету. Все остальное, включая подсолнухи и арбузы, буйно растет, в том числе, к сожалению, и сорняки. Недавно я делала желе из ягод с одного лесного кустарника. Получилось необыкновенно вкусно. Я расчистила все вокруг этого деревца, и оно снова полно созревающих ягод. Сделала на пробу немного духов из муссаои, цитрона, ванили и душистой смолы. Запах очень сладкий, сначала почти тяжелый, и очень стойкий.
Бедный мистер Гэрр опять болен — некроз челюсти. Боюсь, это серьезно. Вновь придется вскрыть щеку и удалить зуб и кусочек челюстной кости. Мы очень сокрушаемся из-за Гэрров.
На прошлой неделе дошел слух, что в лагерь Матаафы был послан вооруженный отряд за людьми, которых вызывают в Апию на суд. Это Гэрр передал Льюису.
— Какой же может быть результат, по-вашему? — спросил Льюис.
— Поглядите на веранду и узнаете, что я об этом думаю, — сказал Гэрр.
Льюис взглянул и увидел, что Фануа приводит в порядок винтовку. Пока еще нет никаких тревожных известий, хотя это был вернейший шаг к развязыванию враждебных действий.
Сегодня у меня в комнате появился Генри со связкой опахал. По его смущению я заподозрила, что сейчас получу еще один прощальный подарок. В прошлый раз это был несчастный уродливый жеребец, от которого я не знаю как избавиться. Я предложила Генри высказать, что у него на душе. Немного поломавшись, он объявил, что должен опять ехать на Савайи, так как получил оттуда очень важное письмо. Ему обещана пара свиней для отправки его «бедной старой семье» с первым попутным рейсом. Я и сказала, чтобы он забрал их теперь с собой и впридачу больную, которую он надеется вылечить. Разговор о свиньях смутил Генри еще больше, хотя, как позже выяснилось, он даже привел с собой носильщиков. В конце концов договорились, что я получу часть приплода. Когда и это было решено, он все еще продолжал стоять передо мной, переминаясь с ноги на ногу. |