Расслабленно привалившись к косяку и склонив голову набок, он наблюдал за ней, как кот за мышью, и в его глазах прыгали весёлые огоньки.
— Если ты не расслышала, мне не сложно повторить ещё раз: твоё достояние не представляет для меня никакой ценности, то есть не стоит ни гроша, — нагло ухмыляясь, неторопливо пояснил он, и Люба почувствовала, как от его несусветного нахальства у неё уходит из-под ног земля.
Перед её глазами поплыли разноцветные круги. Она набрала в рот побольше воздуха и, возмущённо выдохнув, стала медленно заливаться малиновой краской. Прыгая, круги лопались мыльными пузырями и, разлетаясь на тысячи мельчайших капелек, вздрагивали сине-жёлтыми электрическими искрами. Дрожащие искры скатывались вниз и гасли, а в затылке, заливая голову нестерпимым кипятком, растекалась горячечная муть.
— Где мой сын? — перекрывая глухой стук молоточков в ушах, голос Кирилла вторгся в сознание Любы и отдался в её голове нестерпимой болью. Кирилл отодвинул Любу рукой, словно ненужный предмет, сделал два шага вперёд, заглянул в пустую комнату и, повернувшись к Любаше лицом, остановился в проёме двери. — Я тебя спрашиваю: отвечай, где Михаил?
— Его нет, — от чудовищной головной боли её начало мутить. Она с трудом сглотнула и ощутила, как, распирая стенки гортани, вниз ухнул неподатливый тяжёлый ком.
— Вижу, что нет. Где он? — Обдирая Любу жёстким взглядом, Кирилл приблизился к ней вплотную и демонстративно медленно опустил глаза к чёрному кружеву белья.
— Зачем ты приехал? Испортить мне жизнь? — Под взглядом глаз цвета горького шоколада её сердце начало давать сбои. Люба попятилась и коснулась спиной косяка двери.
— С определённого времени твоя жизнь меня не интересует, хотя ты и относишься к тем женщинам, которые: есть — убил бы, нет — купил бы. — Глядя на то, как трясущимися пальцами Люба безуспешно пытается пропихнуть крохотные перламутровые пуговки в тонкие шёлковые петельки, Кряжин открыто усмехнулся. — Тебе помочь?
— Обойдусь, — огрызнулась она, но пальцы, подрагивая, раз за разом соскальзывали с круглой поверхности пластмассовых шариков, и непослушные пуговки пролетали мимо петелек.
— Напрасно, — оскорбительно ухмыльнувшись, Кряжин ободрал взглядом точеную фигуру Любы. — Так где сын? — По взгляду, брошенному Кириллом на наручные часы, Люба поняла, что времени у него в обрез.
— Миша на дне рождения у друга, сегодня же суббота, — не моргнув глазом, соврала она.
— И во сколько тебе за ним идти? — Несмотря на все попытки скрыть свои чувства, Кирилл выглядел разочарованным.
— Я сейчас должна уехать по делам, раньше восьми мне не обернуться, но, если ты можешь подождать… — Теперь она знала наверняка, что Кирилла поджимает время и, закусив удила, уверенно гнула свою линию.
— Твоя щедрость не знает предела. К сожалению, куковать на лестничной клетке до ночи мне не позволяют обстоятельства. — Ещё раз бросив взгляд на наручные часы, Кирилл едва заметно нахмурился. — Надеюсь, ты сказала мне правду, и Миша действительно веселится на детском празднике, иначе…
— Иначе что? — придя в себя, Люба расправила плечи, и в её глазах полыхнул огонь.
— А иначе… — Кирилл, сделав резкий шаг вперёд, схватил Любу обеими руками за шею и, не спеша, наслаждаясь её растерянностью, провёл пальцами по смуглой коже шеи сверху вниз и обратно.
— Иначе что? — Почувствовав у себя на лице его горячее дыхание, Люба прикрыла ресницы, и по всему её телу разлилась горячая волна желания. Откинув голову назад, она ощутила, как крупно и часто бьётся её сердце и, облизнув губы, расслабленно выдохнула. |