|
- Да, - наконец сказал он изменившимся голосом. - Конечно. Понял. Это Йа. Конечно, это же Йа и есть. - Молодец, - сказал отец, слезая со спички и чуть привставая на четырех задних лапках, чтобы передними ухватиться за свой шар. - Идем дальше. * * * Туман вокруг достиг такой плотности, что скорее походил на клубы пара в бане, и о движении можно было судить только по медленно уплывающим назад насечкам на бетоне. Через каждые три метра из белого небытия появлялись забитые грязью щели между плитами - в некоторых росла трава. На краях плит были неглубокие выемки с ржавыми железными скобами, предназначенными для крюка подъемного крана. Больше об окружающем мире ничего нельзя было сказать. - А Йа есть только у навозников? - спросил мальчик. - Почему? Йа есть у всех насекомых. Собственно говоря, насекомые и есть их Йа. Но только скарабеи в состоянии его видеть. И еще скарабеи знают, что весь мир - это тоже часть их Йа, поэтому они и говорят, что толкают весь мир перед собой. - Так что, выходит, все вокруг тоже навозники? Раз у них есть Йа? - Конечно. Но те навозники, которые про это знают, называются скарабеями. Скарабеи - это те, кто несет древнее знание о сущности жизни, - сказал отец и похлопал лапкой по шару. - А ты скарабей, папа? - Да. - А я? - Еще не совсем, - сказал отец. - Над тобой должно совершиться главное таинство. - А что это за главное таинство? - Понимаешь, сынок, - сказал отец, - его природа настолько непостижима, что лучше о ней даже не говорить. Просто подожди, пока это произойдет. - А долго ждать? - Не знаю, - сказал отец. - Может, минуту. А может, три года. Он с выдохом толкнул свой шар дальше и побежал за ним. Глядя на отца, мальчик старательно копировал все его движения. Отцовские руки при каждом толчке глубоко погружались в навоз, и было непонятно, как это он успевает их вытаскивать. Мальчик попытался так же глубоко погрузить руки в шар, и с третьей попытки это удалось - для этого просто надо было сложить пальцы щепоткой. Поворачиваясь, шар утаскивал за собой руки, и выскочить они успевали только тогда, когда казалось, что ноги вот-вот оторвутся от земли. “А что, если еще глубже?” - подумал мальчик и изо всех сил воткнул руки в навоз. Шар покатился вперед, ноги мальчика оторвались от земли, и сердце екнуло, словно он первый раз в жизни делал “солнышко” на качелях. Он взлетел вверх, замер на миг в полуденной точке и понесся вниз вместе с накатывающейся на бетон навозной сферой. Падая, он понял, что шар сейчас проедет по нему, но даже не успел испугаться. Наступила тьма, а когда мальчик пришел в себя, его уже поднимала вверх та самая навозная полусфера, которая только что придавила его к бетону. - Доброе утро, - послышался папин голос. - Как спалось? - Что же это такое, папа? - спросил мальчик, пытаясь перебороть головокружение. |
