- Надо сказать, чтобы не медля делали обыск! - проговорил Саша и скверно выругался, грозя кому-то кулаком. - Мне нужно типографию. Достаньте шрифт, ребята, я сам устрою типографию, - найду ослов, дам им всё, что надо, потом мы их сцапаем, и - у нас будут деньги...

- План не вредный! - воскликнул Пётр.

Маклаков посмотрел на Евсея и спросил его:

- Вы обедали?

- Нет...

Кивком головы указывая на стол, Пётр скомандовал:

- Ешь скорее!

- Зачем же угощать объедками? - спокойно спросил Маклаков, шагнул к двери, открыл её и крикнул: - Эй, обед...

- Ты попробуй, - гнусил Саша Петру, - уговорить этого идиота Афанасова, чтобы он дал нам типографию, которая была арестована в прошлом году.

А Маклаков смотрел на них и молча крутил усы. Внесли обед, и вместе с лакеем в комнате явился круглый рябоватый и скромный человек. Он благожелательно улыбнулся всем и сказал:

- Сегодня вечером в зале Чистова - банкет революционеров. Трое наших отправляются туда официантами - между прочими - вы, Петруша.

- Опять я! - вскричал Пётр, и его лицо покрылось пятнами, постарело, озлобилось. - За два месяца третий раз лакея играть! Позвольте же!.. Не хочу!

- Об этом вы скажите не мне!

- Соловьев! Почему именно меня всегда назначают лакеем?

- Похож! - сказал Саша, усмехаясь.

- Назначено трое! - повторил Соловьев, вздохнув. - Пива бы выпить?

- Вот видите, Маклаков, - заговорил Саша, - у нас никто не хочет работать серьёзно, с увлечением, а у них дело развивается. Банкеты, съезды, дождь литературы, на фабриках - открытая пропаганда...

Маклаков молчал, не глядя на него.

Заговорил круглый Соловьев, тихо и ласково улыбаясь:

- А я сегодня на вокзале девицу поймал с книжками. Ещё летом на даче заметил я её - ну, думаю, гуляй, милая!.. А сегодня хожу по вокзалу, готовых у меня никого нет, смотрю - она идёт с чемоданчиком... Подошёл, вежливо предлагаю - пожалуйте со мной на два слова. Вижу - вздрогнула, побелела и чемоданчик за спину прячет. А, думаю, милашка моя глупенькая, попалась! Ну, сейчас её в дежурную, вскрыли багажик, а там "Освобождение", последний номерок, и всякое другое вредное дрянцо. Отвёз девочку в охранное - что делать? Карасики не ловятся - и щурёнка съешь. Едет, личико от меня в сторону отвернула, щёчки горят, а на глазках слезинки. Но - молчит. Спрашиваю - удобно вам, барышня? Молчит...

Соловьев тихонько и мягко засмеялся, его рябое лицо покрылось дрожащими лучами морщин.

- Кто она? - спросил Маклаков.

- Доктора Мелихова дочь.

- А-а... - протянул Саша. - Я его знаю...

- Солидный человек, имеет ордена - Владимира и Анны, - сообщил Соловьев.

- Я его знаю! - повторил Саша. - Шарлатан, как все они. Пробовал меня лечить...

- Вас теперь один господь мог бы вылечить! - ласково сказал Соловьев. - Быстро вы разрушаетесь здоровьем...

- Подите к чёрту! - крикнул Саша. - Чего вы ждёте, Маклаков?

- А вот он поест...

- Эй, ты, глотай живее! - крикнул Саша Климкову. Обедая, Климков внимательно слушал разговоры и, незаметно рассматривая людей, с удовольствием видел, что все они - кроме Саши - не хуже, не страшнее других. Им овладело желание подслужиться к этим людям, ему захотелось сделаться нужным для них. Он положил нож и вилку, быстро вытер губы грязной салфеткой и сказал:

- Я - готов.

Распахнулась дверь, в комнату, согнувшись, вскочил вертлявый растрёпанный человек, прошипел:

- Тиш-ше!

Высунул голову в коридор, послушал, потом, тщательно притворив дверь, спросил:

- Не запирается? Где ключ?

Оглянулся и, вздохнув, сказал:

- Слава богу!

- Э, дубина! - презрительно прогнусил Саша.