|
С обрезка бревна нужного размера весной, при сокотечении, снимался цельный «сколотень», заключавшийся в наружный цилиндр, собранный из листа бересты в замок, после чего края сколотня загибались на внешний цилиндр, вставлялись донышко и крышка из кедра или сосны, и бурак шел в продажу или дополнительно раскрашивался, украшался тиснением или переводными картинками. Молоко, квас, пиво, брага в таком сосуде долго не скисали, благодаря антисептическим веществам, содержащимся в бересте, и оставались холодными вследствие незначительного испарения через поры материала (34; 42). Кроме точеной и берестяной посуды, виднейшее место в русской повседневности занимала разнообразнейшая бондарная посуда: бочки, кадки, чаны, лохани, шайки, жбаны, лагуны сложной формы и так далее. Бондарное производство, требовавшее, однако, и большого умения, и широкого набора инструментов, занимало в России 66 тыс. пар рабочих рук (34; 72). Весь гужевой транспорт был деревянным, и гнутье дуг, полозьев, тележных ободьев, а также изготовление саней и колесных экипажей, начиная от крестьянских телег, занимало тысячи и тысячи рабочих рук. Наибольшее число экипажников сосредоточено было в Вятской (более 13 тыс. кустарей) и Казанской губерниях; казанские сани, дуги, колесные экипажи так славились, что была даже детская считалка: «Ехал Ваня из Казани, полтораста рублей сани, восемьсот рублей дуга…». При этом самая сложная и тяжелая работа, гнутье, производилась с минимальными затратами на оборудование: требовалась лишь примитивная земляная печь с котлом где-нибудь в береговом откосе для распаривания древесины, мощный, вкопанный в землю деревянный «стул» с вдолбленными в него дубовыми пальцами и крепкие веревки. Можно и далее до бесконечности перечислять лесные промыслы, которыми занималось только крестьянство. В стоявшей на первом месте по кустарной деревообработке Вятской губернии считалось от 180 до 190 тыс. кустарей с производством ориентировочно до 40 млн руб., а из них с деревом работало около 60 тыс. человек. В Казанской же губернии, находившейся на втором месте, кустарей-деревообработчиков считалось до 37 тыс. человек (34; 27, 66). О месте, занимаемом кустарным, почти исключительно крестьянским производством, говорят следующие цифры. В начале ХХ в. в северо-западных, довольно развитых в промышленном отношении губерниях, фабричное производство, не считая промышленный Петербург, занимало 13–14 тыс. рабочих, а кустарей только в деревообделочной промышленности считалось здесь около 29 тыс. человек (34; 7).
И. С. Щедровский. Бондари
Читатель, верно, уже обратил внимание на огромное разнообразие лесных материалов и изделий из них: деготь, уголь и береста из березы; луб, лыко, мочало и древесина на поделки из липы; смола, сажа, древесно-уксусная кислота, скипидар, канифоль, сургуч; чашки, ложки, дуги, полозья, бочки, кадки, лагуны, барила, ушаты, шайки. Все это потому, что крестьянин до тонкости изучил свойства лесных материалов и всех древесных пород. Ведь за каждую лесину платились попенные деньги: лесник обмерял пень, вычислял объем древесины в лесине – и плати. А живые деньги в полунатуральном крестьянском хозяйстве – редкость, и дерево покупается, чтобы из него снова сделать деньги на покупку хлеба. Поэтому использовалась не только древесина, за которую, собственно, и платились деньги, а все, что можно. Купил мужик делянку хвойного леса – не враз рубил его. Сначала каждая лесина несколько сезонов «подсачивалась», и из нее выкачивалась живица, которая шла на скипидар, канифоль и сургуч. Только затем рубилось дерево. А на следующее лето вновь приходил мужик на делянку с топором, лопатой и вагой и выкорчевывал «осмол» – пни, густо пропитанные живицей, которую корни гнали вверх, «не зная», что лечить уже нечего. Из осмола курилась смола, а на топливо шли сучья и вершинки. |
