— Так я и знала. Что ж, вся надежда на тебя, Эбони. Твои дети будут для меня, как внуки. Я думаю, ты не против когда-нибудь обзавестись детьми?

— Я хотела бы иметь десяток детей, — сказала она настолько серьезно, что Алан окаменел, — потому что знаю, что значит быть единственным ребенком. Когда я обзаведусь семьей, она будет большой.

— И испортишь свою прекрасную фигуру? — спросил он, не в состоянии убрать насмешку из голоса.

Она взглянула на него холодными темными глазами.

— Ребенок стоит фигуры.

— Если судить по большинству знакомых мне моделей, то не стоит. Любой намек на беременность — и они пулей бегут к врачу.

— Я не признаю абортов, — категорически заявила она.

— До тех пор, пока сама не забеременеешь, — язвительно заметил он.

И снова ее глаза кольнули его, как ледяными иголками.

— Я никогда не сделаю аборт при нормальных обстоятельствах. Пусть другие женщины поступают, как им угодно, но мне кажется, что это нехорошо. Это мое убеждение, и никто не заставит меня переменить его.

Алан, заглянув ей в глаза, понял, что она сказала правду, и почувствовал к ней невольное уважение. Если Эбони и заслуживала за что-нибудь уважение, так это за непоколебимую силу духа. В ней ощущалась эмоциональная мощь. Он отдавал ей в этом должное. Плохо было то, что часто она использовала ее в борьбе с ним. Ему хотелось, чтобы она имела более мягкий, покладистый характер.

Или он ошибался?

Его губы искривились в медленной, язвительной усмешке. Нет… Как бы его временами ни бесили ее несгибаемая гордость и крайне вызывающее поведение, он ни на что не поменял бы эту непрекращающуюся войну. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем победа, достигнутая с помощью ее сексуальности, когда его физически более сильное тело брало над ней верх.

— Тебя что-то удивляет в моих словах? — спросила она с холодным вызовом.

— О, дорогая, — обеспокоенно прервала ее Дейдра. — Пожалуйста, не начинайте вы опять спорить. Мы так хорошо сидели. Послушайте, давайте прекратим разговор о детях и поговорим о чем-нибудь другом.

— Ради бога, — согласился Алан. — Тем более что я его не начинал.

Громкий хлопок двери и громкий звук приближающихся шагов приковал всеобщее внимание к сводчатой двери, ведущей из столовой в жилую часть дома.

Что касается Эбони, то она была рада помехе. Она готова была убить Алана, эту бесчувственную свинью. И надеялась, что он никогда не узнает о ее самой заветной мечте — выйти за него замуж и иметь от него детей.

— Вики! — воскликнула Дейдра, когда нежданная посетительница вошла в комнату. — Что ты тут делаешь в такое время?

Вики имела привлекательную внешность, но не была красивой. Высокая шатенка с голубыми, как и у брата, глазами, такая же самоуверенная и настойчивая и настолько же бессознательно эгоистичная.

— Я поругалась с Алистером! — заявила она и, подтащив свободный стул, уселась за стол. — Он самый глупый мужчина из всех, с которыми я имела несчастье жить.

— Тогда зачем ты продолжаешь жить с ним? — сухо заметил Алан.

Вики сначала надулась, но потом рассмеялась.

— Может быть, потому что он хорош в постели?

— Вики! — протестующе воскликнула ее мать. — У нас гости!

— Эбони не гость, — возразила Вики. — Она член семьи, не так ли, милочка?

Эбони не могла не заметить, что это замечание не пришлось Алану по душе. Так, значит, он все-таки в какой-то степени чувствует себя виноватым.