— Это не очень красит его самого, Эбони. Пора тебе развязаться с ним. Ты действительно хочешь этого, а?

— Теперь да.

— Отлично. Теперь, что с твоим агентством? Что ты им скажешь?

— Просто-напросто, что собираюсь в длительную рабочую поездку за рубеж и через неделю уезжаю на три месяца. Так я могу оставить за собой место. Конечно, они не очень-то обрадуются. Придется аннулировать пару уже подписанных контрактов и отклонить несколько новых предложений. Ну ничего, переживут. У них на очереди всегда стоит масса других хороших моделей, жаждущих работы.

— А как с квартирой?

— Я собиралась препоручить ее агенту и сдать, но теперь решила иначе, чтобы избежать возможных неприятностей. Кроме того, тогда мне надо было бы сдать на хранение все свои вещи, а это долго и дорого. Поэтому просто закрою ее и попрошу соседей поглядывать. Если решу остаться в Париже, то, может быть, придется вернуться и продать ее.

— Можно и так. Как ты выражаешься, не нужно торопить события. Главное, просто убраться отсюда на время.

— Я не могу ждать, — взволнованно сказала она.

— Тогда решено. Ладно, я позвоню тебе попозже на неделе. Пообедаем вместе.

— С удовольствием. А теперь мне пора на гимнастику. В понедельник у меня съемки для журнала мод. Купальный комплект, можешь себе представить? Разумеется, в середине зимы. Когда же еще? Хотя, собственно говоря, я не возражаю. Хорошо быть занятой. На этой неделе я работаю каждый день.

— У меня тоже несколько предложений. Может быть, отложим обед на вечер пятницы?

— Что ж, думаю, это разумно.

— А что, если пообедать у меня в комнате?

Устроим интимный маленький ужин при свечах, и ты сможешь мне все рассказать, не боясь быть подслушанной.

Эбони тихо и грустно рассмеялась.

— Ты же не собираешься приставать ко мне, Гарри?

— О, когда дело касается моей бывшей любимой партнерши, я имею самые честные намерения.

— Надеюсь. Одно неверное движение в эту пятницу — и вместо прислуги в комнате появится служба безопасности.

— Даю тебе честное слово, что буду чтить твою честь.

— Гарри, — сухо рассмеялась она, — но ты человек без чести.

— Я знаю это, дорогая, зато у тебя ее хватит на двоих.

— Так ли это? — сказала она внезапно дрогнувшим голосом.

— Ты знаешь, что так. Я не встречал ни одной девушки, которая выглядела бы, как ты, жила бы одна, вращалась в тех кругах, в которых вращалась ты, и к двадцати годам осталась бы девственницей. Чтобы затащить тебя в первый раз в постель, мне понадобились все мои уловки. И, несмотря на это, ты все равно весь следующий день плакала. Спорю на последний доллар, что кроме этого идиота Кастэрса у тебя с тех пор никого не было. Я прав?

— Да, — глухо сказала она.

— Черт побери, так и хочется пойти и высказать этому ублюдку все, что я о нем думаю. Как он смеет судить о тебе плохо. Ты ангел. Этот человек либо сумасшедший, либо слепой, либо глупец, а может быть, и то, и другое, и третье!

— Нет, Гарри, я не ангел, — грустно возразила она. — Я совсем не ангел. Собственно говоря, иногда я задумываюсь, не создала ли я эти проблемы сама себе…

— Какая чушь! Теперь ты начинаешь винить саму себя, дорогая. Ты хорошая девочка и если у мужчины не хватает ума понять это, он безнадежен. Забудь этого дурака. Поверь, как только ты исчезнешь из его жизни, он тебя забудет. Я знаю таких людей. Прежде, чем ты успеешь моргнуть глазом, он затащит к себе в постель какую-нибудь сексуальную штучку, о которой тоже будет плохо думать.