– Не ищите. Их нет. Эти шедевры написаны моим хозяином. Идем, я покажу тебе кое-что!

Синтия сделала заговорческий вид и, взяв Коттона за руку, повела его за собой. В коридоре второго этажа она остановилась и нажала на какой-то предмет в стене. Одно из многочисленных зеркал отодвинулось, и они вошли в небольшую комнату, где стояли диван и два кресла. Дальняя стена была стеклянной. Окно начиналось у пола и кончалось под потолком. Синтия подвела Коттона к окну.

– Смотри. Великий. Эльмир за работой. Коттон увидел Троутона, который стоял у мольберта с кистью в руках и сосредоточенно и четко накладывал один мазок за другим.

– Что это?

– Так создаются шедевры!

Коттон оглянулся. Синтия улыбалась.

– Ты сказала: «Эльмир»?

– Да. Настоящее имя Эрика Троутона Эльмир Фарейн Хофман. Правда, и этого никто не может утверждать с уверенностью.

– И он разрешает подсматривать за собой, когда он делает фальшивки?

– Возможно, что он допустит тебя в свою мастерскую, но не сейчас. Он должен доверять тебе.

– Но я же наблюдаю за ним!

– Это наш секрет. Он не видит нас. С другой стороны стекла– зеркало. В этом доме все в зеркалах, подземных ходах, потайных комнатах, скрытых лестницах.

Синтия вывела ошеломленного гостя из комнаты, и коридорное зеркало встало на место.

– А теперь я хочу показать тебе твою комнату.

Синтия повела его в конец коридора и открыла тяжелую, обитую коваными пластинами, дверь.

Это была огромная комната с огромной кроватью под балдахином, старой резной мебелью и мягким ковром.

– А где твоя комната? Синтия улыбнулась.

– Я расскажу тебе об этом, когда ты приедешь. Ты очень нетерпелив, Робин.

Коттон обнял девушку и прижал к себе. Она была столь изящна, что он побоялся надломить ее хрупкий стан. Синтия позволила ему поцеловать себя и тут же выскользнула.

– Твой секретарь может жить в соседрей комнате. Она не такая большая и уютная, но там есть письменный стол с хрустальными приборами и много света.

Коттона словно в ледяную воду окунули. То, что он не мог сформулировать в своей голове, сделала за него Синтия. Она все в одну секунду поставила на свои места. Коттон понял, чего ему не хватало и теперь уже знал, как строить свое поведение и планы.

– Он парень не привередливый. Его устроит любая комната. Но скажи, Синтия… У меня есть надежда? Ты сводишь меня с ума, и я не выдержу этого. Если ты смеешься надо мной, то лучше мне не видеть тебя. Это лишь омрачит мое пребывание здесь.

– Я не знаю, Робин. Если ты такой, каким мне кажешься. Тогда да! Я не хочу ошибаться. Ты должен понять меня. Такие люди, как ты, могут иметь любых женщин, а не смазливых секретарш. Давай не будем торопиться. Если твои глаза не врут, то ты сможешь подождать. Мне нужно время.

– Хорошо. Я подожду.

Коттон отвык от таких разговоров и чувствовал себя очень глупо. Он не знал, как внушить девушке, что такого с ним никогда не случилось. Он не умел легко и непринужденно притягивать красоток к себе и в нужную секунду опрокидывать их на кровать. Но может быть Синтия понимала это и ей нравилось такое неуклюжее ухаживание и растерянность.

– Я должна ехать с тобой.

– Нет. Ты права. Картину я завезу завтра утром. Сам завезу. Там, где она находится, тебе лучше не появляться. Но мне хотелось бы еще немного побыть с тобой. Ты помнишь ресторан в Нью-Йорке, как мы танцевали до утра?

– В моей комнате есть проигрыватель и пластинки.