Этот человек вознамерился добиться гораздо большего, чем просто узнать побольше о ней, Энни была в этом абсолютно убеждена. Он хотел подчинить себе и ее тело, и ее душу. Энни уже почувствовала его желание, и это одновременно пугало и возбуждало ее, хотя она отчаянно сопротивлялась столь сложному чувству.

— Я принесу в дом твои чемоданы, и ты сможешь распаковать их и вынуть то, что нужно тебе на ночь, — буднично сообщил Марк и вышел из кухни. Энни последовала было за ним, но Марк обернулся у выхода и сказал: — Подожди меня наверху. Я принесу чемоданы туда.

Понятно, что он опасается, как бы она не убежала от него. Девушка нехотя повернулась и пошла наверх. Марк стоял внизу, провожая ее взглядом, пока Энни не поднялась на второй этаж и не вошла в ту спальню, которую он ей отвел.

Энни слышала, как Марк пошел к машине, как застучали его шаги на дорожке. Ее так и подмывало броситься бежать отсюда, но здравый смысл останавливал, подсказывая, что такая попытка заранее обречена — она не успеет убежать далеко, так как Марк тут же схватит ее. Вняв доводам рассудка, Энни принялась осматривать другие комнаты, расположенные на том же этаже. Она начала с главной спальни, той, что была напротив. Ей показалось, что это спальня Марка.

Ставни были закрыты, и в щели пробивались голубые лучики полуденного солнца, погружая комнату в волшебную дымку. Энни открыла дверь, ведущую в эту комнату, из чистого любопытства, но остолбенела на пороге оттого, что увидела прямо перед собой свое собственное лицо, смотрящее со стены напротив. Энни даже зажмурилась. Но нет, это не было ее отражением в зеркале. Просто огромный цветной плакат с ее портретом почти в натуральную величину, который выпустил примерно год назад в Англии один из молодежных музыкальных журналов. Марк повесил его так, чтобы лицо Энни было обращено к его постели. И это была не единственная ее фотография в комнате. Девушка медленно обвела взглядом стены и везде натыкалась на свое изображение. Оно смотрело на нее с обложек дисков, с журнальных фотографий, с карандашных рисунков, с газетных вырезок, с акварелей и картин, выполненных маслом, с черно-белых открыток, подписанных ею самой, а это означало, что Марк часто общался с ее рекламным отделом.

Энни слышала о фанах с подобной манией, но лично ей — никогда еще не доводилось встречаться с кем-либо из них. Она всегда полагала, что это увлечение юнцов, но не зрелых мужчин, которых трудно представить вместе с подростками и детишками гоняющимися за своим кумиром. Да и Марк вовсе не был подростком, поэтому его увлечение представлялось девушке угрожающим Она снова сжалась от испуга, ее зазнобило. Он психопат!

Боже мой! Боже! Надо отсюда выбираться, думала она. Но как это сделать? И тут она услышала, что Марк начал подниматься вверх по ступеням лестницы. Ее нервы напряглись до предела. Она уже не успевала выскочить из его спальни. Ей оставалось лишь затаиться там, где она была. Энни слышала, как он чуть замешкался у двери спальни, которую выделил ей. Ему не понадобится много времени, чтобы убедиться в том, что ее там нет. Марк опустил чемоданы. Девушка слышала, как заскрипели под ним деревянные половицы, когда он пошел вдоль по коридору по направлению к своей собственной спальне Она съежилась, ощутив его присутствие позади себя, почуяв его запах, сосновый аромат, возможно, от лосьона для бритья…

— Значит, ты нашла мою спальню, — сказал Марк. — Что же, давай зажжем свет, чтобы ты могла все хорошенько разглядеть.

С этими словами он включил электричество, и Энни заморгала, пораженная.