Поломку устранили. Леонид Ильич выехал в аэропорт провожать высокого гостя. После прощания Форд в накинутой на плечи волчьей шубе начал подниматься в самолет. Брежнев, смеясь, крикнул ему вслед, что, мол, шуба у него хороша, в ней на охоту ходить здорово. Американскому президенту на ходу перевели. Он остановился на трапе, развернулся, снял шубу и вручил ее Брежневу. Тут же легко взбежал по трапу, помахал на прощание рукой и скрылся в самолете. Все случилось быстро, неожиданно, Генеральный секретарь растерялся, с некоторым опозданием проговорил:

— Ну что же, спасибо!.."

В тот же день, проводив Форда, Брежнев поехал на военно-воздушную базу, чтобы оттуда на поезде отправиться в столицу Монголии Улан-Батор и встретиться там с местными руководителями. Однако в поезде генсеку внезапно стало плохо. Как пишет Е. Чазов: "Тяжелейший срыв произошел в поезде. Оттуда я позвонил по спецсвязи Андропову и сказал, что все наши надежды рухнули, все вернулось на "круги своя" и что скрывать состояние Брежнева будет трудно, учитывая, что впервые не врачи и охрана, а вся делегация, находившаяся в поезде, видела Брежнева в невменяемом астеническом состоянии.

Действительно, многие (об этом пишет и Арбатов) считали, что у Брежнева возникло динамическое нарушение мозгового кровообращения. С этого момента и ведут отсчет болезни Брежнева. Надо сказать, что в какой-то степени нам удалось компенсировать нарушенные функции в связи с астенией и депрессией. Более или менее спокойно прошел визит в Монголию (Брежнев отправился туда на самолете из Иркутска. — Ф. Р.), а затем в начале декабря и во Францию…"

В ту же субботу, 23 ноября, когда завершился визит Форда в СССР, в Москве случилась громкая свадьба — женились две звезды: Муслим Магомаев и Тамара Синявская. Как мы помним, они познакомились еще осенью 72-го на Днях искусства России в Баку, и тогда между ними пробежала первая любовная искра. Однако на тот момент Синявская была замужем и разводиться вроде бы не собиралась. Короче, в итоге возник обычный любовный треугольник. Он сохранялся почти год, причем за это время между влюбленными возникали разные ситуации. Например, пару раз Синявская и Магомаев рвали отношения друг с другом, но затем вновь сходились. Как вспоминает сам Магомаев: "Как-то, после некоторой паузы, вызванной очередной ссорой, мы встретились в Кремлевском Дворце съездов. И снова почувствовали тягу друг к другу, необходимость быть вместе. Встречи стали чаще. А потом было испытание наших чувств разлукой: Тамара на полгода уехала на стажировку в Италию. Я звонил ей каждый день, мы разговаривали минут по 30–40. Через швейцарского брата Кемала посылал ей цветы…"

Когда Синявская вернулась на родину, Магомаев в ее честь дал концерт во Дворце съездов, но любимая вырваться на него так и не смогла. То ли испугалась мужа, то ли боялась, что по Москве пойдут слухи о ее связи с Магомаевым. После этого всем, кто знал об этом адюльтере, показалось, что этот роман пришел к своему логическому концу. Александра Пахмутова и Николай Добронравов даже написали по этому поводу песню "Прощай, любимый". Однако прощания не получилось. Вскоре Синявская развелась со своим мужем, и уже ничто не препятствовало их с Магомаевым роману.

После развода Синявской Магомаев еще какое-то время не решался сделать ей предложение руки и сердца. Тогда ему на помощь пришел его друг, знаменитый художник Таир Салахов. Это он, придя однажды к нему домой и застав там Синявскую, внезапно вызвался лично уладить их отношения. Он забрал у них паспорта и отдал их своему помощнику в Союзе художников — шустрому парню, который должен был как можно быстрее оформить звездный брак через ЗАГС, причем без излишнего шума. Однако тихого бракосочетания не получилось. Как вспоминает сам М. Магомаев:

"Вышли мы из ЗАГСа на улицу — и вдруг вижу то, чего я так хотел избежать: из морозного пара в нашу сторону качнулась толпа.