Тем временем Кончаловский и Коренева продолжают свои фестивальные похождения. Днем они смотрят фильмы, а вечером приходят на киношные тусовки. Причем на каждой из них они подолгу не задерживались, стараясь за один вечер посетить их как можно больше. Вызвано это было разными причинами: во-первых, желанием встретиться как можно с большим числом гостей, а во-вторых, попробовать как можно больше халявных вкусностей. У каждого из любовников была своя миссия: пока Кончаловский общался с гостями фестиваля, Коренева втихаря набивала в салфетку деликатесы, после чего отступала к выходу. Вскоре они с Кончаловским покидали тусовку, чтобы сломя голову мчаться на другую. Как вспоминает сама Коренева: "Я и представить себе не могла, что фестиваль с Кончаловским будет принимать такие хулиганские формы. Но это упрощало задачу: мне не пришлось изображать светскость, от которой болят мышцы спины у начинающих…"

Одним из почетных гостей кинофестиваля был английский актер Ричард Бартон. Известный не только как выдающийся исполнитель театральных и киношных ролей, но и как муж Элизабет Тэйлор и запойный пьяница, Бартон и во время пребывания в Москве не упустил возможности напиться. И пил почти три дня, даже носа не показывая из своего номера в гостинице "Россия". Близкие к нему люди объясняли этот срыв объективными причинами: дескать, у актера опять обострились отношения с женой (4 июля Тэйлор собрала пресс-конференцию, на которой зачитала свое письмо, где объявляла о временном разрыве отношений с мужем). Однако руководителям советского Госкино до этих причин дела было мало: на фестивале Бартон должен был представлять свой новый фильм "Битва у Сутиески", в котором играл самого Иосифа Броз Тито в молодости. И когда стало понятно, что Бартон своим безответственным поведением может сорвать премьеру и вызвать международный скандал (Тито мог пожаловаться Брежневу), было принято решение вмешаться в ситуацию извне. В качестве полномочного представителя от советской стороны был выбран журналист Мэлор Стуруа, который до этого неоднократно встречался с Бартоном во время работы в Лондоне.

Получив задание от самого председателя Госкино Ермаша, Стуруа загрузил в свой "Додж Чарджер" чуть ли не ящик любимых напитков актера — белое вино, виски, джин и коньяк — и отправился в "Россию". Там, беспрепятственно пройдя сквозь кордон милиционеров, Стуруа поднялся на этаж, где находился номер люкс Бартона. На стук в дверь на пороге появился… двухметровый негр, который оказался телохранителем актера. Выслушав гостя, он удалился, чтобы доложить о прибывшем хозяину. Через пару минут негр вновь появился в дверях и пригласил гостя войти.

К визиту своего лондонского приятеля Бар-тон отнесся весьма доброжелательно. Примерно в течение получаса он рассказывал гостю о том, как ему плохо без Тэйлор и как не хочется показываться на люди. Дескать, только Лиз может вытащить его из депрессии. Стуруа, по-человечески понимая актера и сочувствуя ему, в то же время был связан обязательством перед Ермашом, пообещав ему во что бы то ни стало привести Бартона в божеский вид и подготовить его к завтрашнему появлению на премьере. Поэтому в один из моментов, когда актер замолчал, чтобы в очередной раз приложиться к бутылке "Цинандали", предложил: "Ричард, какой смысл бузовать в склепе "России"? Давай лучше махнем в "Арагви".

— Что такое "Арагви"? — удивленно вскинул брови Бартон.

— Это самый знаменитый ресторан Москве, — последовал ответ. — Там прекрасная кавказская кухня и место встреч международных шпионов.

Последнее обстоятельство произвело на заезжего актера особенное впечатление (ведь его лучшей ролью в кино считался шпион из фильма "Человек, пришедший с холода"), после чего он согласился покинуть свой номер.