Сначала поехали в ГУМ, посмотрели, выбрали, примерили — все хорошо. Попросили на полчаса отложить товар. Поехали, сняли деньги, мы с Жанной — снова в шубную секцию. А Вася в машине остался. Приношу покупку, расцеловала мужа, а ему не терпится посмотреть на нее, развернуть. Гляжу, а он уголочек от упаковки освободил и чего-то там копошится. "Чего ты все выдергиваешь", — говорю. А Вася в ответ: "Брак тебе подсунули. Выдираю белые волоски из норки". — "Какой брак? — говорю. — Много ты понимаешь, наоборот: чем больше у норки белых ворсинок, тем она качественнее". Приехала, надела, чувствую, что шуба Васе тоже по мозгам ударила. Впечатлила. Радовался он как ребенок: "Ну да ладно, может, ты еще чего-то там приметила?" Я удивилась, но не растерялась и говорю: "Накидка подходящая продается". А он: "Так чего не купила, надо было и ее брать". Вынимает деньги: "Иди покупай. На генеральшу будешь похожа". Я смеюсь, что и так жена генерала, литературного… А эту шубу я потом очень берегла и надевала за все эти годы всего 2–3 раза. Теперь ее носит дочь Маша…"

В понедельник, 11 февраля, Солженицын приехал из Переделкина в Москву. И уже спустя час после того как он объявился у себя на квартире, туда пришел посыльный из прокуратуры, который принес ему новый вызов. Сразу после его ухода Солженицын связался с западными корреспондентами и позвал их к себе на очередную пресс-конференцию. Пришли журналисты из "Нью-Йорк тайме", Би-би-си и еще откуда-то.

Вечером того же дня Солженицын вместе с женой отправился подышать свежим воздухом на Страстной бульвар — любимое место их прогулок и бесед, поскольку там их никто не прослушивал. Был бессолнечный полуснежный день. Гуляя по бульвару, супруги заметили, что чекистская слежка за ними сегодня слишком уж явная и плотная. Но значения этому не придали, поскольку заняты были другим: обсуждали бурные события последних дней. Договорились, как себя вести в случае ареста писателя, как передавать во время свиданий в тюрьме важную информацию. Оба они допускали арест, но о высылке из страны даже не думали.

Вернувшись домой, супруги остаток вечера провели в работе: сделали последнюю фотопленку с текстом книги Солженицына про "Тихий Дон" Шолохова. Затем слушали "вражеские голоса", которые передавали слушателям информацию о дневной пресс-конференции Солженицына. Перед сном хотели собрать тюремный мешок — на всякий случай, но не нашли его. Солженицын тогда еще удивился: надо же, в моем доме нет такой необходимой вещи!

В Минске остановилась работа над продолжением фильма "Кортик" — "Бронзовая птица". Работа над картиной началась в конце июня прошлого года, оставалось отснять около тысячи метров пленки, как вдруг скончался режиссер-постановщик Николай Калинин.