Премьера фильма «Возрождение». «Ах, водевиль, водевиль…»: снимают натуру. Борис Ельцин становится дедом. Елена Коренева «романит». Дебют «Машины времени» на профессиональной сцене. Худсовет против «Водевиля». Сизов заступается за Хилькевича. Умерла актриса Елена Кузьмина. Горком против «Сталкера». Инфаркт у Косыгина. Давид Тухманов в лидерах хит-парада. Диссидент Марченко запутал КГБ. В Москве обезврежена банда грабителей таксистов. Галина Беляева беременна. Маска для Наталии Белохвостиковой. Ален Делон попал в «Тегеран-43». Делономания. Взятка для зятя генсека. Кремль ищет выход из афганского кризиса. «Москва слезам не верит»: один день в «Ударнике». Мытарства нового фильма Андрея Смирнова. Людмила Гурченко в Нью-Йорке: встреча вопреки КГБ. Как Ален Делон падал на Наталию Белохвостикову. Андрей Смирнов разозлил главного архитектора Москвы. Шифровальщик КГБ переходит на сторону ЦРУ.
В понедельник, 1 октября, столичные газеты разнесли по городу приятную новость: в тот день в Москве, на комбинате безалкогольных напитков, открылся комплекс по производству напитков пепси-кола. Сообщалось, что проектная мощность комплекса составляет 24 тысячи бутылок в час. То есть пепси в скором времени (к Олимпиаде-80) должно было стать в столице столько же, сколько лимонада «Буратино». Молодой читатель, который сегодня может себе позволить купить в открытой продаже хоть пепси, хоть колу, хоть фанту, вправе пожать плечами: ну и что, дескать? Но не стоит забывать, что в приснопамятном 79-м подавляющая часть москвичей вкуса этих напитков вообще не знала, лицезрея их разве что по телевизору в передачах типа «Международной панорамы» или фильмах про западную жизнь. А попробовать ох как хотелось! Сам я впервые познал вкус пепси, колы и других заморских напитков летом 76-го, когда вырвался с коротким визитом в «витрину социализма» — ГДР.
Александр Зархи продолжает съемки фильма «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского». Однако между режиссером и исполнителем главной роли Олегом Борисовым возникли серьезные трения. Актер и режиссер по-разному видят главного героя, не могут сойтись во взглядах и на всю концепцию фильма. Вот как эти события описывает сам О. Борисов:
«Во время съемки Зархи попросил меня два раза подпрыгнуть на одной ноге. «Зачем?» — спросил я. «Если не понравится — вырежем!» — ответил Зархи. «Стоп! Могу ли я узнать, Александр Григорьевич, о чем играем сцену?» Он после некоторого замешательства начал пересказывать сюжет: «Раздается звоночек. Робкий такой. Приходит к Достоевскому Анечка Сниткина. Он идет открывать и, радостный, подпрыгивает». — «Александр Григорьевич, вы меня не поняли. Сцена о чем? Сценарий я читал». Снова пауза, во время которой он надувается: «Я же говорю, раздается звоночек. Робкий такой…» Я не дослушиваю и спокойно объявляю, что ухожу с картины. «Я с вами не о концепции спорю — ее у вас нет, — а об элементарных профессиональных вещах. Я не знаю, что я играю, что делаю. Для подпрыгиваний у меня нет оснований». Резко хватает меня за руку: «Умоляю, не погубите! Я стар, и будет большая беда, если вы уйдете». Стараюсь выдернуть руку, а он — на колени. Я, конечно, этого не ожидал. Руку не отпускает. Плачет: «Я с колен не встану, пока вы не дадите слово, что завтра будете сниматься!» — «Хорошо, я буду сниматься, только отпустите руку».
Вечером к нам в номер пришел Алик Григорович. Рассказывал, как Зархи после сцены со мной отвел его в сторону и, смеясь, ужасно довольный, поделился с ним: «Я все уладил! Вы же видели!.. Борисов будет сниматься! Это я специально припадок разыграл». «Знаю, — холодно ответил ему Григорович, — только не понимаю, что вам за радость так унижаться?» — «Разве это унижение? Для меня это — раз плюнуть! Если б вы знали, мой милый, сколько раз в жизни мне приходилось на колени вставать! На каждой картине!»…
Забегая вперед сообщу, что трюк Зархи оказался напрасным. |