Между тем афганские события едва не похерили сразу несколько прекрасных советских фильмов, работа над которыми была закончена в те самые дни. Например, «Спасатель» Сергея Соловьева. Приемка в Госкино состоялась через пару дней после вторжения наших войск в Афганистан, и чиновники от кино в свете этих событий смотрели фильм особенно пристрастно. И нашли в нем… нападки на Советскую армию. В итоге ленту будут мариновать в течение нескольких месяцев, требуя внесения в нее изменений.

А вот как запомнились те дни режиссеру Вадиму Абдрашитову, который заканчивает съемки фильма «Охота на лис» и готовится приступить к съемкам другого — «Парад планет»:

«Конец 79-го года. Завершаем съемки «Охоты на лис» и вовсю уже думаем о «Параде планет». Последний съемочный день «Охоты…». Вернее, ночь. Отсняли в вокзальном ресторане Серпухова последние кадры, утром погрузились на электричку и покатили в Москву встречать Новый год. В электричке купили газеты, а там обращение Бабрака Кармаля с просьбой оказать братскую помощь афганскому народу. Началась афганская война. И я сказал: все, Саша (сценарист Александр Миндадзе. — Ф. Р.), нам похерят «Парад планет» с его безумной игрой в войну, в жизнь и смерть… И мы поехали не домой, а в Госкино, и там подтвердились все мои опасения. Ну что ж… стали делать «Остановился поезд»…»

Рано утром 27 декабря по советскому радио передали коротенькую информацию о том, что «по просьбе» афганского руководства в Афганистан был введен «ограниченный контингент» советских войск. Услышав эту информацию, консультант Международного отдела ЦК КПСС тут же рванул на работу, чтобы встретиться со своим коллегой — Валентином Фалиным. Два дня назад они вместе готовили для печати материал, опровергающий утверждения Пентагона о подозрительной концентрации советских транспортных самолетов на военно-воздушной базе Баграм, неподалеку от Кабула. Опровержение делалось на основе клятвенных заверений одного из генералов Генштаба. И вот на тебе: эти заверения оказались полной липой. Этот случай наглядно демонстрировал, в обстановке какой секретности советские войска вводились в Афганистан.

Тем временем в самом Афганистане в тот день советский спецназ взял штурмом дворец Амина. Для последнего это было полной неожиданностью. В тот день он дал во дворце торжественный обед для своих соратников, где заявил следующее: «Советские дивизии уже на пути сюда. Все идет прекрасно. Я постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем вопрос, как лучше сформулировать для мира информацию об оказании нам советской военной помощи». То есть до самой последней минуты Амин думал, что советские войска не причинят ему вреда. На самом деле он был уже приговорен Кремлем. На том самом обеде в пищу всех присутствующих был подмешан какой-то яд. Когда гости стали один за другим терять сознание, жена Амина вызвала к себе командира президентской гвардии Экбаля, и тот по ее приказу вызвал из поликлиники советского посольства врачей (то есть даже в этой ситуации подозрение на советских не упало). Вскоре во дворец прибыла группа наших врачей во главе с полковником Виктором Кузнеченковым. С большим трудом им удалось-таки привести в чувство Амина. Первое, что он спросил у врачей, когда пришел в себя: «Что это было? Почему это произошло со мной?» Врачи только развели руками: они на самом деле не были посвящены в детали этой операции.

После этого инцидента Амин приказал усилить охрану своего дворца. Об этом приказе тут же стало известно советским спецназовцам, затаившимся возле дворца. И была дана команда на штурм. На часах четверть восьмого вечера.

На десяти БМП две группы спецназа КГБ прорвались к дворцу. При помощи штурмовых лестниц командос стали взбираться на стены. Еще несколько минут — и спецназовцы оказались уже внутри дворца.