Самым лучшим, решила Ситра, будет избегать встречи с этими людьми.

Она отправилась на кухню, чтобы помочь матери с приготовлением стола. Так как мать работала инженером по производству синтетической еды, некоторые блюда оказались бета-прототипами новых продуктов. Мать по привычке попросила Ситру, нарезая лук, поаккуратнее работать ножом.

– Уж я-то с ножом умею управляться, – ответила Ситра и тут же пожалела, почувствовав, как замерла мать.

И тут же придала своей фразе иной смысл:

– Я имею в виду, что мы с Мари вместе готовим обед для семей тех людей, которых она подвергает жатве. Я стала отличным поваром.

Это оказалось еще хуже.

– Очень хорошо, – отозвалась мать с таким холодком в голосе, что было ясно – ничего хорошего в этом нет. И в ее ответе прозвучала не только нелюбовь к Жнецу Кюри, но и ревность. Жнец Кюри вытеснила Дженни Терранова из жизни Ситры, и они обе – мать и дочь – понимали это.

Еду подали на стол. Отец разрезал индейку. И хотя Ситра могла бы это сделать более профессионально, она не предложила свою помощь.

Еды было слишком много. Наверняка большая часть останется в холодильнике, и семья будет доедать ее так долго, что само слово «индейка» превратится в ругательство.

Ситра всегда ела быстро, но Жнец Кюри настоятельно посоветовала ей сбавить скорость и научиться наслаждаться вкусом еды, а потому Жнец Анастасия тщательно пережевывала каждый маленький кусочек. А интересно, родители заметили в ней эту незначительную перемену?

Ситра рассчитывала, что обед пройдет без инцидентов, но в самый его разгар матери удалось-таки подпортить праздник.

– Я слышала, тот юноша, с которым ты пошла в ученики, куда-то пропал, так?

Ситра отправила в рот ложку того, что на вкус выглядело как пюре из картошки, генетически синтезированной с питайей. С самого начала ей не нравилось то, что родители называли Роуэна «тот юноша».

– А я слышал, что он свихнулся, или что-то вроде того, – проговорил Бен с набитым едой ртом. – А так как он был почти жнец, «Гипероблако» не смогло его вылечить.

– Бен! – одернул мальчика отец. – Давай не будем об этом за обедом!

И хотя отец смотрел на Бена, Ситра понимала, что его слова обращены к матери.

– Я рада, что ты с ним больше не имеешь дела, – сказала мать.

А поскольку Ситра промолчала, мать решила развивать тему и дальше:

– Я знаю, что в период ученичества вы с ним были достаточно дружны.

– Мы не были дружны, – наконец отозвалась Ситра. – Между нами ничего не было, да и быть не могло.

Ситру словно кольнуло от того, что ей пришлось признаться в том, чего ее родители не могли знать. Каким образом между ней и Роуэном могли сложиться какие-либо отношения, если судьба сделала их смертельными врагами? Даже сейчас, когда на него шла охота, а на ее плечах лежал груз ответственности, которую обязан нести жнец, что могло связывать их, кроме темного колодца желания?

– Если ты понимаешь, что для тебя хорошо, а что нет, – сказала мать, – ты никогда не станешь встречаться с этим юношей. Просто забудь его, чтобы потом не пожалеть.

Отец вздохнул и оставил попытки поменять тему.

– Твоя мать права, милая, – сказал он. – У них были основания предпочесть тебя…

Ситра положила нож. Не потому, что боялась, что использует его. Просто Жнец Кюри научила ее никогда не держать оружие в руках в моменты злости – даже если оружием в этот момент был столовый нож.