– Мари! Посмотрите!

Они подошли к проволоке, которая тянулась к деревьям, растущим по обе стороны дороги. И тогда до Ситры вполне дошло то, что хотел ей сказать самоубийца. Ми… лову…

Мина-ловушка!

Они проследили, куда уходит левый конец провода, и увидели за деревом детонатор, соединенный со взрывчаткой, количества которой было бы достаточно, чтобы вырыть кратер в сто футов шириной. У Ситры перехватило дыхание, и ей стоило усилий, чтобы восстановить его. Лицо Жнеца Кюри даже не дрогнуло.

– Садись в машину, Ситра.

Та не стала спорить. То, что Мари назвала ее Ситрой, а не Анастасией, выдало меру обеспокоенности Жнеца Кюри.

На этот раз за руль села старшая. Капот был помят, но стартер работал. Они подали назад, аккуратно объехав распростертое на дороге тело. Затем на них сверху упала тень. Ситра охнула, но потом поняла – это просто медицинский дрон, который прилетел за тем парнем. Дрон не обратил на жнецов никакого внимания и занялся своим делом.

На этой дороге был только один дом – их. И только двое людей должны были ехать сегодня по этой дороге – они. Поэтому не возникало даже вопросов: именно они были целями. Если бы они переехали провод, осталось бы слишком мало материала, из которого их можно было бы восстановить. Но их спас этот таинственный парень, да еще сама Ситра, которая пока так и не научилась водить машину.

– Мари, – начала Ситра, – как вы думаете, кто бы…

Жнец Кюри остановила ее, не дав закончить.

– Я не расположена искать ответы на вопросы в условиях недостаточной информации, – сказала она. – И я была бы тебе признательна, если бы и ты не занималась догадками.

Потом она смягчила тон:

– Мы доложим сообществу жнецов, пусть расследуют. Нужно будет добраться до сути.

Тем временем мягкие захваты медицинского дрона сомкнулись вокруг тела спасшего их парня, и дрон взмыл в небо.

Человечество должно было победить смерть – так же, как оно расщепило атом и научилось путешествовать по воздуху. Не я решило оживлять умерших, и тем более не я пришло к мысли притормозить генетические механизмы старения. Все решения по биологической части я оставляю биосуществам, то есть людям. Человечество избрало дорогу бессмертия, и моя работа состоит в том, чтобы способствовать осуществлению этого выбора, а потому я не могу не восстанавливать погибших – это было бы нарушением закона. Вот я и забираю их тела, доставляю до ближайших восстановительных центров и стараюсь вернуть в нормальное рабочее состояние максимально быстро.

Какой будет их жизнь после восстановления – решать им самим. Кто-то может подумать, что, пройдя через врата смерти и вернувшись, человек становится мудрее и по-новому оценивает перспективы своей жизни. Иногда так и получается, но, как правило, длится это недолго. В конце концов, человеческая мудрость оказалась столь же эфемерной, как и сама смерть.

На время умереть

Острая боль от столкновения с машиной была почти подавлена уже тогда, когда он взлетел над крышей салона. Время застопорилось; кувыркаясь, он медленно пролетел над машиной и упал на асфальт. Здесь он вновь почувствовал боль, но через мгновение она ослабла, и с тому моменту, когда над ним склонилась Жнец Анастасия, визг его поврежденных нервных окончаний превратился в приглушенное бормотание. Противное, некомфортное ощущение. Его изломанное тело желало извиваться от боли, но боль была запрещена. Одурманенный опиатами, он успел подумать: как это грустно, когда телу отказывают в том, что ему более всего необходимо!

Утро, которое привело Грейсона к столкновению с «Поршем» Жнеца Кюри, сразу же не задалось. Он планировал взять авто-такси, доехать до дома, где живут жнецы, предупредить их об угрозе их жизни и отбыть восвояси.