Двадцать третьего августа 1810 года по всему острову загремела грозная канонада, возвестившая о прибытии врага.

II

ЛЬВЫ И ЛЕОПАРДЫ

Было около пяти часов пополудни одного из тех чудесных летних дней, что неведомы в нашей Европе. Половина обитателей Иль-де-Франса расположилась полукругом на холмах, возвышающихся над Большим портом, и затаив дыхание созерцала битву, разыгравшуюся внизу, как когда-то римляне с высоты ступеней цирка смотрели на бой гладиаторов или на сражение мучеников. Только на этот раз ареной служила широкая бухта, окруженная подводными скалами, где противники сели на мель, чтобы, вопреки всему, не отступать и, лишенные возможности маневрировать, без помех терзать друг друга. И здесь не было весталок, которые, подняв палец, потребовали бы остановить эту жуткую навмахию: все хорошо понимали, что бой идет смертельный — бой до полного уничтожения. Десять тысяч зрителей хранили тревожное молчание. Молчало даже море, так часто бушующее в этих широтах, как будто стараясь не заглушать рева ни одной из трехсот грохочущих пушек.

А произошло вот что.

Двадцатого утром капитан Дюперре, шедший от Мадагаскара на фрегате «Беллона» в сопровождении корветов «Минерва», «Виктор», «Цейлон» и «Уиндгэм», распознал горы Ветров, что на Иль-де-Франсе, и решил зайти в Большой порт отремонтировать свои суда, сильно потрепанные после трех сражений, из которых он вышел победителем; это было тем легче, что остров в это время еще весь принадлежал французам, а трехцветный флаг, развевающийся на форте острова Прохода и на трехмачтовом судне, стоявшем на якоре у его берега, внушал храброму моряку уверенность в том, что он будет встречен друзьями. Поэтому капитан Дюперре велел обогнуть остров Прохода, расположенный приблизительно в двух льё от Маэбура, и, чтобы осуществить этот маневр, приказал корвету «Виктор» выйти вперед, «Минерве», «Цейлону» и «Беллоне» — следовать за ним, а «Уиндгэму» — замыкать строй. Итак, флотилия пустилась в путь, причем корабли следовали друг за другом, потому что ширина прохода в гавань не позволяла даже двум судам идти радом.

Когда «Виктор» приблизился на расстояние пушечного выстрела к трехмачтовому судну, стоявшему на якоре у форта, с этого корабля подали сигналы, означавшие, что в виду острова курсируют английские суда. Капитан Дюперре ответил, что он это отлично знает; флотилия, замеченная с корабля, состояла из «Волшебницы», «Нереиды», «Сириуса» и «Ифигении», и командовал ими коммодор Ламберт, но, поскольку с подветренной стороны острова находился еще капитан Гамелен с кораблями «Предприимчивый», «Ла-Манш» и «Астрея», у французов хватало сил, чтобы принять бой, если неприятель станет его навязывать.

Несколько секунд спустя капитану Буве, шедшему вторым, показалось, что он замечает враждебные действия на корабле, только что подававшем сигналы. К тому же, сколько он ни рассматривал этот корабль во всех его деталях проницательным взглядом, так редко обманывающим моряка, он не мог понять, принадлежит ли это судно французскому флоту. Буве поделился своими наблюдениями с капитаном Дюперре; тот приказал подготовиться к бою. Что касается «Виктора», то ему невозможно было передать эти распоряжения: он ушел вперед слишком далеко и всякий поданный ему сигнал мог быть замечен с форта или с подозрительного корабля.

Итак, «Виктор» продолжает доверчиво идти вперед, подгоняемый свежим юго-восточным бризом; весь его экипаж высыпал на палубу. Два других корабля, идущие за «Виктором», с тревогой следят за движением на трехмачтовом судне и в форте; впрочем, это судно и «Виктор» пока не выражают враждебных намерений: два корабля, находящиеся совсем близко друг от друга, даже коротко переговариваются.