— И никогда не узнаешь — выдержит ли лед — пока не ступишь на него; но если окажется, что он не выдержит, тогда проваливаешься.

— Не разбив яиц, не сделаешь яичницы.

— Как же поступать в таком случае?

— Не знаю, как поступать вам, но я знаю, что делать мне.

— И что же?

— Я принимаю собственные меры предосторожности и беру свою часть риска на себя.

Я никак не прокомментировал ее слова; да ее и не интересовали мои комментарии — она знала, что в случае, когда вести придется ей, я последую за ней, а она лишь останется самой собой.

— Я могу показать вам то, о чем не в состоянии рассказать, Уилфрид, — произнесла она. — Это очень странные вещи. Я не претендую на их понимание, но знаю, что они работают. Оставим их в покое сегодня, ибо до следующих выходных луна будет убывать; но придите ко мне в ближайшее полнолуние, и я покажу вам все.

Глава 24

Распоряжение Морган держаться от нее подальше до следующего полнолуния означало, что я не видел ее целый месяц. Впервые с момента ее появления в форте я скучал по выходным, и месяц этот показался мне необычайно длинным. Он со всей остротой заставил меня почувствовать, что Морган значила для меня, какую роль она играла в моей жизни и какой была бы моя жизнь без нее. К концу этого месяца мои мать и сестра уже со всей серьезностью рассматривали мое первоначальное предложение переселиться в отдельный дом. Что делала в это время Морган — я не знаю; но, вновь приехав в форт, я заметил некую странную, едва уловимую и не поддающуюся определению перемену. Запахи кедра и сандала настолько пропитали все вокруг, что форт просто благоухал ими. Казалось, форт представляет собой хорошо настроенную арфу, готовую к игре. С этого момента, подобно эоловой арфе, он периодически издавал едва заметные, вздыхающие звуки. Никогда не забуду ту атмосферу странного напряженного ожидания и всепроникающий аромат ритуальных курений, который издавало дерево.

Что-то необычное творилось и с морем. Описать это непросто: казалось, что оно стало будто бы ближе к нам и могло по желанию затопить все комнаты. Вместе с тем оно не было чем-то чужеродным, угрожающим погружению в пучину — ведь между нами и морем установилось родство, так что, казалось, даже под водой мы смогли бы дышать, подобно амфибиям. Не могу объяснить странное чувство, охватившее меня: освободившись от страха перед морем, я представлял, что теперь волна никогда не смоет меня с утеса, тогда как я смогу гулять в глубинах подобно тому, как делаю это в тумане, — осознавая, что вокруг лишь более плотная, но не враждебная среда.

Морган приготовила мне очень своеобразный ужин: здесь был и творог с миндалем, подобный тому, что делают китайцы; и гребешки в раковинах; и маленькие, в форме полумесяца медовые пирожные-марципаны на десерт — все было белого цвета. Воистину бледный вид обеденного стола оживляла большая горка гранатов на большом глиняном блюде, стоявшем в центре.

— Это — лунная еда, — с улыбкой произнесла Морган.

— Да, и поев гранатов, — добавил я, — назад уже не вернуться, — после чего взял один.

В этот вечер мы не делали ничего — просто сидели у огня; я пытался развлечь Морган, рассказывая ей смешные истории про Дикфорд, но ничего не выходило, ибо атмосфера была слишком напряжена. Спать мы легли рано.

Я заснул почти сразу — во всяком случае, мне так показалось — и мне приснился очень странный сон.

Мне казалось, что я стою в большой гостиной внизу, и что все изображения на стенах ожили и стали совсем реальными; точно так же реальными были и неокрашенная штукатурка, и Лунный Жрец на своем троне. Жрец подошел ко мне поближе и встал рядом со мной.