|
Эти свистки больше кулаков отрезвили толпу, люди, расхватав пачки с опиумом, бросились врассыпную, сбежали и грузчики, и только я, еще ничего не понимая, остался в центре событий, озираясь в поисках Зиялова, его сестры и этого бесцветного пятидесятилетнего типа. Но их уже нигде не было. Мне показалось, что в стороне рванулся от площади тот микроавтобус, к которому мы несли гроб, но нет – за рулем его сидел другой кепконосец, усатый азербайджанец. Я в панике озирался по сторонам – ведь у Ани осталась моя сумка со всеми блокнотами, документами, паспортом… В этот момент черноусый милиционер-азербайджанец уже положил руку мне на плечо:
– Ви арэстовани, – сказал он с акцентом.
12 часов 57 минут
– Московское время – тринадцать часов! – простучал мне в стенку из соседнего кабинета Бакланов, напоминая, что пора идти на обед. – Сколько? – я автоматически взглянул на часы и пришел в ужас – уже час дня, я зачитался этими документами, а мне нужно срочно собирать бригаду. Я крикнул Бакланову: – Нет, я никуда не пойду, извини! – И тут же снял телефонную трубку. Самыми нужными людьми сейчас были для меня этот неизвестный следователь Пшеничный и старая ищейка подполковник Марат Светлов. Они уже в деле, знают подробности, вот только заполучить бы их. С Пшеничным хлопот не будет, а вот со Светловым… Я набрал номер телефона прокуратуры Москворецкого района, сказал: – С вами говорят из Прокуратуры Союза, следователь по особо важным делам Шамраев. Мне нужен следователь Пшеничный. Этого было достаточно, чтобы на том конце провода возникла короткая пауза внимания и затем стремительно-услужливое: – Вам его позвать? К телефону? Люди всегда глупеют, когда говорят с теми, кто рангом выше. Я замечал это и по себе. Не на котлетный же фарш мне нужен Пшеничный, если я звоню ему по телефону! Но я не стал хохмить с прокурором Москворецкого района, я слышал, как на том конце провода отдаленный голос кричал: «Тихо! Где Пшеничный? Пшеничного из союзной прокуратуры! Срочно!» Спустя полминуты, когда я уже начал терять терпение, в трубке прозвучало: – Слушаю, следователь Пшеничный. – Здравствуйте, – сказал я. – Моя фамилия Шамраев, я – следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Союза ССР. Мне нужно с вами увидеться. – По делу Белкина? – Да. Когда вам удобно? – А когда нужно? – Нужно? Честно говоря, нужно сейчас, – я постарался, чтобы в моем голосе он услышал не только и не столько приказ сверху, сколько нормальную просьбу коллеги. Не знаю, услышал он или нет, только фордыбачиться не стал, сказал просто: – Я могу быть через сорок минут. Какой у вас кабинет? – Пятый этаж, комната 518. Спасибо, я вас жду. Нет, пока мне определенно нравится этот Пшеничный! И я уже с удовольствием набрал «02» – коммутатор московской милиции. – Девушка, второе отделение 3-го отдела МУРа, начальника. – Светлова? Минуточку, – и через несколько секунд другой женский голос ответил: – Секретарь отделения Кулагина. – Светлова, пожалуйста. – Кто его спрашивает? – Доложите: Шамраев. Тут ждать не пришлось, Светлов мгновенно взял трубку: – Привет! Какими судьбами? – сказал он веселой скороговоркой. – Привет, подполковник, – я дал ему понять, что знаю о его стремительном продвижении по службе. – Как ты там? Совсем в бумагах зарылся или еще жив? – А что? По бабам надо сходить? Засранец, сразу берет быка за рога. |
