|
Сашка ухмыльнулся: блокируют двери, бежать поздно. Он посмотрел Лине в глаза и сказал: - Слушай. Сейчас меня арестуют. Но это ерунда, это за одну драку. Живи у нас сколько тебе надо и скажи маме, что я держу слово. Меня отпустят. Жди меня, слышишь? К ним уже шел дежурный милиционер. Сашка двинулся с Линой в зрительный зал. Милиционер грубо взял его за локоть: - Падажди, стой! Пашли со мной, - сказал он с азербайджанским акцентом. - А в чем дело? - разыграл изумление Сашка. - Ни в чем. Там узнаешь. Лина с ее распахнутыми от ужаса голубыми глазами замерла на месте. Сашка сказал ей, уходя: - Не бойся. Наш адрес: Мельничная, дом 6, иди домой. Через час Сашка Романов по кличке Шах оказался в Бакинском городском управлении милиции, в камере предварительного заключения. Его сокамерником, одним из двенадцати обитателей КПЗ, задержанных в этот день по разным поводам в городе Баку, был я, Андрей Гарин, специальный корреспондент "Комсомольской правды". Тот же день, 13 часов 15 минут Все. На этом рукопись Белкина обрывалась. Я положил перед собой чистый лист бумаги и записал: "1. Пожилой, лет 50-55, бесцветный, с металлическими зубами - был на Бакинском аэродроме и на Курском вокзале в Москве. 2. Был ли гроб с наркотиками? Проверить. 3. Вызвать из Риги Айну Силиня...". Скорее всего, подумал я, Айна - это та самая Лина Бракните, возлюбленная Сашки Шаха, а Сашка Шах - это Султан. Раз Белкин назвал себя в рукописи Гариным, значит, все имена вымышлены, а вот детали, факты - в них я поверил сразу. Конечно, нужно быть осмотрительным и перепроверять каждый факт по десять раз. Писатели не следователи, они не обязаны протоколировать действительность, они могут менять факты, тасовать их и даже выдумывать, но на этих страницах, которые я прочел, так много достоверных или, по крайней мере, правдоподобных деталей, что не проверить их просто грех. Молодец Пшеничный, что нашел эти блокноты, жаль только, что не нашел продолжение. Я записал на своем листе: "Блокноты Белкина - редакция `Комсомольской правды`". Это еще не был план следствия или даже наброски к нему, а только первые узелки для памяти, и в эту минуту появился Светлов. - Разрешите? - он был в летней форменной рубашке, с новенькими погонами подполковника, в фуражке. Невысокий, плотный, упитанный сгусточек энергии с цепкими и веселыми умными глазами. Сняв фуражку, он вытер ладонями пот на ранних залысинах и прошел в кабинет. - Как поживаем, гражданин начальник? - Пока жив, - сказал я, пожимая ему руку, и кивнул на кресло возле своего стола. |
