|
И все, и перестаньте переживать, давайте лучше чай пить. Отнесите соседям эту присоску. И когда Изя вышел, Сашка сказал: - Мне нужно с вами поговорить. Но при Изе нельзя. Может, мы пойдем погуляем? - Пошли. Но нужно позвонить твоей матери, чтобы не волновалась, что ты дома не ночуешь. - Обойдется, - жестко отмахнулся Сашка. Минут через десять, на ночной бакинской набережной я понял, откуда эта жесткость в его голосе. Тихо журчали полуопавшие фонтаны Приморского бульвара, молча и бесшумно лежало за гранитной набережной Каспийское море, пополам разделенное сияющей лунной дорожкой, пряно пахли олеандры, и аллеи Приморского парка были усыпаны спелыми ягодами черного и зеленого тутовника. Изредка на скамейках под обезглавленными фонарными столбами угадывались в черноте ночи базальтово-застывшие фигуры влюбленных парочек. Мы шли с Сашкой из аллеи в аллею, он рассказывал: - Я решил уехать из Баку. Совсем. Я люблю Лину, и она - меня. Мы хотим жить вместе. Всегда. Я сказал матери, что хочу уехать с Линой в Вильнюс. Я не могу здесь остаться. Если я останусь, я завтра опять колоться начну, воровать в трамваях. Ведь тут это на каждом углу! Я знаю всех, все знают меня, и мне от них не уйти. Или я пришью Мосола, или он - меня. Вчера утром я сказал это матери. Что я должен уехать с Линой - насовсем. Я хочу снять в Вильнюсе комнату или квартиру, мы поженимся, я пойду на какую-нибудь работу и кончу вечернюю школу. А там - или институт, или армия - будет видно. Короче, я попросил у матери деньги, хотя бы в долг, две тыщи. Чтобы поехать в Вильнюс, найти квартиру, ну - чтобы начать там жить. Так вы бы видели, что началось! Как она ее обзывала! И "прибалтийская шлюха", и "распутная девка", и "проститутка" - ужас! Что она не для того меня кормила семнадцать лет, чтобы отдавать какой-то шлюхе! Что лучше бы я остался в тюрьме! Что она сама на меня в милицию донесет, чтоб меня опять посадили - только не отдаст этой "развратной девке". И все из-за чего? Из-за двух тысяч! - Подожди! Я не думаю, что это из-за денег. Просто вам по 17 лет, еще рано жениться... - Это наше дело, - жестко сказал Сашка. - Это наше дело! Нам семнадцать лет, мы не дети, и мы уже живем как муж и жена. Но почему мы должны жить так, тайком, на чужих квартирах, на пляжах? Мы хотим жить как люди, нормально, нам нечего прятать. Что мы украли? Я ее люблю, она любит меня. И это все. Я попросил у матери две тысячи - я же знаю, сколько у них с отцом лежит на книжке! Что они будут делать с этими деньгами? Кому они копят? Он умолк. Мы шли вдоль яхт-клуба. На фоне черно-лунно-желтого моря острые мачты парусных яхт казались поднятыми в небо плавниками доисторических рыб, и наши шаги мягко таяли в тишине южной ночи. |
