Мы слышали, будто в здешней столице учредилось дамское общество, в котором запрещается говорить по-французски и возлагается обязанность изъясняться непременно по-русски, разумеется, с русскими. За каждое французское слово должно платить штраф, в пользу бедных, по пятачку, а за неправильную русскую фразу по гривеннику. Ежели весть эта справедлива, поздравляем русское общество с этим благородным предположением! Господа писатели, держите ухо (в)остро! Что вы представите нашим дамам? В одной здешней газете новый роман г. Гоголя называют образцоввым творением, не знаем, в шутку или сери(ь)о(ё)зно, а сколько при чтении этого романа придется заплатить гривенников штрафа!!! А за нежные картины его что платить? Повторяем: гг. писатели, помните, что у нас есть дамы! («Северная пчела», 1842, № 143).

По тону статейки можно заключить с достоверностию, что ее светский сочинитель, говоря о дамах, явно намекает на «приятную во всех отношениях даму» и «просто приятную даму». Это еще более подтверждается следующими строками в той же газете, которые отличаются истинно изящным тоном: призывая русскую публику, из патриотизма, покупать плохие книги, светский сочинитель восклицает: «Что значит человечество без просвещения? Извините, господа, что разболтался! Чем полна душа, того не удержишь. Лишь тронул – льется через край! О любезный мой язык русский, дедушка славянских наречий! О милая русская литература! как мне не вспоминать об вас, когда у вас так немного истинных друзей!..»[25 - Белинский снова цитирует Ф. В. Булгарина («Северная пчела», 1842, № 42. Курсив Белинского).] Боже ты мой! что за светскость!

* * *

Один сочинитель вздумал исчислить, сколько раз был он бранен в других журналах, и начел – 720 раз!.. Кстати, он утверждает, будто «Отечественные записки» составили против него вооруженный союз…[26 - Это утверждал Ф. В. Булгарин в «Северной пчеле», 1842, № 64.] Смешная и забавная выходка! Желая очистить русскую литературу от подобных жалких явлений, «Отечественные записки» неутомимо преследуют их, но не бранью, а правдою, и больше выписками собственных слов таких сочинителей, чем возражениями на них. 720 раз разбраненный сочинитель держался до сих пор тем, что его выводили на свежую воду только московские журналы, мало имевшие хода в Петербурге; именно оттого, что теперь за ним смотрят в петербургском журнале, он и потерял последний кредит между сколько-нибудь образованными людьми и рад, бедняжка, что его хоть мастеровые-то еще читают и хвалят… Это подает надежду, что «Отечественные записки» скоро совсем перестанут обращать на него свое внимание, которое, впрочем, и теперь обращают они редко, именно только по случаю его выдумок на них. Между тем он сам, о чем бы ни заговорил, всегда привяжется к «Отечественным запискам». Боясь их влияния на публику, он, при издании всякого нового своего пачканья, просит «Отечественные записки» разбранить его… Что это значит? – А вот что: по его мнению, весьма основательному, сказать о ого сочинении правду – значит разбранить его; зная же вперед, что к «Отечественным запискам» нельзя зайти ни с которой стороны и что они непременно скажут всю правду, наш сочинитель показывает вид, что похвала «Отечественных записок» опаснее для его книги или статьи, чем порицание… Приняв такую политику, он каждый раз, как готовится напечатать где-нибудь свои новые погудки на старый лад, просит «Отечественные записки» бранить его; а «Отечественные записки» каждый раз снисходительно выполняют его униженные просьбы.

* * *

В 158 № «Северной пчелы», как образчик бессмыслицы, выставляют следующее место из статьи «Отечественных записок» о «Мертвых душах»:

Величайшим успехом и шагом вперед считаем мы со стороны автора то, что в «Мертвых душах» везде ощущаемо и, так сказать, осязаемо проступает его субъективность.