– Господи боже! – воскликнул Галингре. – Моя жена, дочь и зять находятся в страшной опасности. Господин, не будем медлить. Надо тотчас пуститься в путь, тотчас!

– Имейте же терпение! – взмолился я. – Нам незачем нестись сломя голову. Давайте вначале узнаем, куда ведет дорога, по которой он поехал.

– Я могу тебе это сказать, – ответил Ранко, племянник Стойко. – Я знаю, что он задумал. Родственники этого господина едут из Скутари. Дорога оттуда ведет через Скалу, Гори, Паху, Сиассу и, наконец, Ругову. Из Пахи дорога поворачивает на север, в Сиассу, а оттуда снова на юго-восток, в Ругову. Как видите, она делает большой крюк. Жут знает это. Он не поедет в Сиассу, а повернет прямо на запад, в Паху. Хотя по этой дороге ехать плохо, зато он прибудет в Паху не через семь часов, а вдвое быстрее. Ему хочется намного опередить нас.

– Он не догадывается, что мы поедем следом за ним? Мы ведь можем выбрать ту же дорогу. Проводника мы, надеюсь, найдем.

– Нам он не нужен. Я сам отлично знаю эти места. Первым делом надо схватить Жута. Мы все поедем с тобой, а потом вернемся сюда и рассчитаемся с углежогом и его сообщниками.

– Я бы вам не советовал ехать с нами. Если вы промедлите, то убийцы, которым ты хочешь отомстить за смерть кузена, могут улизнуть из пещеры.

– Поясни!

Мне пришлось еще раз описать все наши приключения. Я обратил внимание на то, что переводчик и оба каменотеса – люди не такие надежные, чтобы им можно было надолго поручить охрану пещеры. Тут штиптары со мной согласились.

– Это верно, господин, – сказал Стойко. – Не Жут – убийца моего сына, а углежог и его люди. Жута я оставлю тебе; остальных беру на себя. Хоть я еще слаб, но в путь отправлюсь немедленно. Дорогу я знаю.

– Ладно, тогда не забудь, что имущество свое, то есть все, что добыто убийствами и разбоем, углежог прячет под очагом зятя – торговца углем.

– Я поеду туда и заберу все. Кому раздать эти вещи?

– Родичам тех, у кого он отнял это. Если ты не знаешь этих людей, то раздели добычу среди бедняков своего племени. Только не выдавай ее судебным властям; тогда ни бедные, ни пострадавшие ничего не получат.

– Все будет, как скажешь, и пусть те, кто получит эти вещи, узнают ваши имена, ведь они вам обязаны. Что ж, теперь мы отправляемся.

Тут еще раз слово взял Ранко:

– И все же сам я не поеду в пещеру. Мой дядя и пятеро его спутников отомстят за смерть Любинко. Но ведь Жут две недели держал дядю взаперти и хотел убить его. За такое полагается мстить. Мне мало того, что эфенди преследует этого человека; я сам поеду с ним. И не пытайтесь меня отговорить. Я настаиваю на этом. Кроме того, я послужу вам проводником, ведь я знаю местность, по которой мы поедем.

– Я тебе возражать не стану, – промолвил дядя. – Ты прав, и я знаю, что от своего решения ты не отступишься. Я дам тебе своего каурого коня. Так что, все улажено; я отправляюсь в путь. А что ты сделаешь с Жутом, если настигнешь его? – спросил он меня.

– Не могу пока тебе сказать. Если мне удастся схватить его, не проливая крови, то я передам его Ранко, а тот доставит его сюда. Что с ним станется, ваше дело.

Теперь следовало позаботиться о лошадях. У меня был мой несравненный Ри; Оско и Омар ехали на пегих конях аладжи; Ранко получил каурого коня; для Халефа, англичанина и Галингре подыскали трех лучших коней на постоялом дворе Кара-Нирвана.