– Отскакивай в сторону! Не бей!

Едва я прокричал это, как тут же оттолкнул малыша так, что он отлетел в сторону. Медведь вполоборота повернулся ко мне, разинул пасть и испустил долгий, кровожадный вопль, не похожий ни на рев, ни на вой, но бывший тем и другим одновременно. Его пасть обдавала меня горячим, зловонным дыханием. Молниеносный взмах – он попытался схватить меня, но поймал лишь воздух, так как я находился уже сбоку от него. Тут же, левой рукой схватив его за загривок, я отвел правую руку далеко назад и ударил его ножом – дважды я вонзил нож между ребер, вогнав его по самую рукоятку.

Все произошло так быстро, что не успел еще медвежий рев стихнуть, как я нанес зверю два смертельных удара.

Стоя на задних лапах, он повернулся направо, в мою сторону, готовясь броситься на меня, но его лапа лишь безобидно скользнула по моему плечу. Я снова вытащил нож и, сделав два прыжка назад, уклонился от медвежьих когтей. Затем я остановился, не сводя глаз со зверя, и на всякий случай занес руку для повторного удара.

Но медведь не последовал за мной. С широко раскрытой пастью он неподвижно застыл; маленькие, сверкающие глазки с неописуемой яростью следили за мной. Потом они медленно закрылись. Медведь еще напрасно силился их открыть. Дрожь прошла по его громадному телу; потом он опустился на передние лапы; разрывая ими землю, он еще пытался удержаться, но напрасно… Медленно подрагивая, он повалился на бок.

Тихий, раскатистый рев донесся из его сомкнувшейся пасти; лапы вытянулись… Медведь был мертв.

– Аллах акбар! – воскликнул Халеф, похоже, немало изумленный. – Аллах велик, а этот медведь почти столь же велик. Он мертв, сиди?

– Я полагаю, да.

– Это ужасно!

– Тысячу раз благодарю Бога за то, что все так счастливо закончилось!

– Да, честь и хвала Аллаху! Я все же не догадывался, что медведь бывает таким большим. Он больше льва, а ведь тот – самый могучий среди всех хищных зверей!

Он хотел подойти ближе к медведю.

– Постой! – велел я ему. – Мы еще не уверены, впрямь ли он мертв. Я хочу проверить.

Я подошел к зверю, поднес револьвер к его закрытому глазу и дважды нажал на курок. Медведь не шевельнулся.

– Теперь можешь подойти и взглянуть на него. Разве он не намного, намного больше, чем ты? – спросил я хаджи.

– Да, думаю, что он даже больше, чем ты, сиди. Я скажу тебе: я не дрожал, когда стоял напротив него, но все же сердце у меня едва не остановилось. Ведь у меня осталась всего одна-единственная пуля.

– А где же другая пуля?

– Я послал ее в медведя на улице, едва увидел его. Он отбежал от сарая и направился к двери дома, за которой исчез. Я не попал в него. Однако вторая пуля наверняка угодила ему в грудь, ведь он стоял на задних лапах всего в двух шагах от меня. Так что, я мог точно прицелиться.

– Расскажи коротко, как все произошло.

– Что ж, я побежал сразу к сараю, ведь я узнал ружье Оско по звуку и догадался, что медведь решил пролезть к лошадям. Еще не добежав до сарая, я услышал с той стороны крик, но он меня не заинтересовал. Подбежав к сараю, я увидел, что две доски выломаны, и узнал от Оско и Омара, что это сделал медведь. Тогда я помчался за ним. Кто-то темный лежал на земле, а какая-то большая фигура склонилась над ним. Должно быть, это был зверь. Я остановился, прицелился и выстрелил. Медведь засеменил прочь, прямо к двери, а я прыгнул за ним. Он вошел в дом; я последовал за ним. Когда я подбежал к открытой двери, я увидел внутри комнаты медведя. Он обнюхивал постель Мубарека.

– Он ничего ему не сделал?

– Я вообще не видел старика – тот исчез. Я видел лишь медведя; он смотрел на меня.