Шанго в ответ выругался, швырнул окурок на тротуар. Искоса взглянул на Эшу.

– Слушай, малыш, потолкуй с мамой! Тебя она послушает. Мне она даже рта открыть не дала! Я знать не знаю, что хочет полиция: это вообще не мои дела! И Амаралина – не моя территория! Меня там даже не было той ночью! Скажи ей это всё!

– Что мне за это будет? – вкрадчиво осведомился Эшу.

– Не борзей, сопляк! – обозлился Шанго.

– Ну и разбирайся сам! – Эшу увлечённо подкидывал на ладони голубой шлёпанец. – Давай, поднимись к матери, отнеси ей тапку… А то, может, ещё не все соседи услышали, как мама тебя любит!

Шанго поднялся. Выражение его грубо вырубленной физиономии цвета горького шоколада не предвещало ничего хорошего, и Ошосси словно случайно опустил руку ему на плечо. Эшу же продолжал как ни в чём не бывало забавляться со шлёпанцем.

– Ладно, чего ты хочешь? – буркнул Шанго, прислоняясь к стене.

– Вот так бы сразу! – Шлёпанец взлетел высоко в воздух, приземлился на макушку Ошосси, срикошетил в плечо Шанго и снова оказался в руках Эшу. – Хочу ту мулатку, Андрезу, из Ресифи! Твою новенькую!

– Андрезу?! – вскинулся Шанго. – Ты свихнулся? Андреза стоит пять сотен! Эта малышка – для понимающих клиентов! Она такое умеет, что тебе незачем и знать! Чёрта с два, не получишь!

В ответ Эшу торжественно вручил брату шлёпанец и красноречиво кивнул на открытое окно второго этажа.

– Ну, хорошо. Ладно. Чёрт с тобой, – сдался Шанго. – Но не сегодня: Андреза занята. Подходи завтра к вечеру в Бротас, я позвоню.

– Договорились, – Эшу прыжком вскочил на ноги. – Всё, я пошёл к маме.

– Деньги ей отдай, – проворчал Шанго, засовывая в карман брата смятую пачку банкнот. – За аренду платить в пятницу.

– Не беспокойся, – раздалось уже из-за двери.

– Чёрт знает что… – Шанго сердито разглядывал порванную футболку.

– Эшу её уломает, – уверенно сказал Ошосси. – Если не он, то вообще никто. Эвинья ведь улетает сегодня.

Шанго кивнул. Вынул из кармана ключи от машины и, крутя их на пальце, направился к огромному джипу, запаркованному в двух шагах.

– Куда тебе ехать? В Барракинью? Залезай.

Ошосси уже открыл переднюю дверцу, когда Шанго спросил:

– Как у тебя с моей Йанса?

Ошосси замер. Очень медленно, глядя на облака над крышами, спросил:

– Что тебе до Йанса?

– Ну-у… – Шанго небрежно повернул ключ зажигания, и мотор джипа зарокотал. – Йанса, как ты помнишь, моя жена. Мне хочется, чтобы у неё всё было хорошо.

– Йанса – твоя жена? А кто же тогда Ошун?! – ощетинился Ошосси. – Может, вспомнишь ещё и Оба?! Может, у тебя хватит смелости спросить у Огуна, хорошо ли Оба с ним?

– Хватит, – с усмешкой заверил Шанго. – Жёны Шанго всегда остаются его жёнами. Даже если развлекаются с другими. Не забывай этого, брат. Так ты едешь, или нет?

Ответом послужил удар двери, от которого затрясся джип. Шанго широко ухмыльнулся, показав белые, крупные зубы. В боковом зеркале он увидел серое от бешенства лицо Ошосси и, расхохотавшись, сорвал машину с места.

Для туристов было ещё слишком рано, и в сувенирном магазинчике «Мать Всех Вод» царила пустота и прохлада. Пахло кофе и сигаретами. Допотопный телефон с треснувшим диском молчал. В витринах теснились статуэтки ориша. На беленых стенах висели догонские и геледские маски, ритуальное оружие, дешёвые акварели с видами Баии в рамках из ракушек.