|
- Неужели вы собираетесь этим ограничиться? - с любопытством спросила я. - Вы не хотите посетить эту маленькую пушистую куночку? - Нет, - отвечал правоверный содомит, - на это я не способен: вот уже пятнадцать лет как я не касался этого запретного плода и до сих пор питаю к нему отвращение. А вот против флагелляции я бы не возражал. Он вытащил свой орган, я подала ему розги, и первые удары посыпались на нежное тело; через несколько мгновений по девичьим бедрам потекла кровь, необходимая нам с Дюран для предсказания. - Вы, наверное, находите меня жестоким, дитя мое, - заметил мне Контарини, опуская розги, - но у меня такая страсть, и с этим ничего не поделаешь: чем утонченнее страсти, тем ужаснее их последствия. В этот момент во мне вспыхнуло желание усилить страдания несчастной девочки. - Вы, конечно, имеете определенные планы касательно будущего своей дочери? - Да. Я собираюсь сношать ее немилосердно, жестоко пороть, и этот праздник будет продолжаться три месяца, после чего я отдам ее в монастырь. - И прекраснейшая в мире кожа вновь начала вздуваться и лопаться от посыпавшихся на нее ударов. - По правде говоря, синьор, я сомневаюсь, что это будет разумным решением. Однако даже в таком случае вы могли бы сэкономить деньги за ее пребывание в монастыре. - Что вы хотите сказать этим, Жюльетта? - Ну, для этого существуют тысячи разных способов... Кстати, неужели вас никогда не прельщала мысль совершить убийство? - Убийство? Конечно, один или два раза... но упаси меня Бог от убийства своей дочери. - При этом я увидела, как дрогнул член сенатора, а его головка набухла и раскраснелась - явное свидетельство того, как простой намек действует зажигательным образом на его чувства. Он наклонился, расцеловал следы своей жестокости и заговорил снова: - Знаете, Жюльетта, ведь это было бы ужасное преступление... чудовищное злодеяние, от которого содрогнулась бы вся Природа... - Возможно, но оно доставит вам наслаждение. Затем, чтобы поднять возбуждение злодея до самого предела, я дернула за шелковый шнурок, свисавший со стены. В нашей комнате погас свет, я легонько стукнула в перегородку, и в следующий момент хитроумное приспособление пришло в действие, и Розина оказалась перед нами. - Держите себя в руках, - прошептала я сенатору, - она здесь, вся целиком. Приступайте, только не произносите ни слова. Распутник ощупал тело дочери, облобызал его, еще раз вломился в задний проход и извергнулся. - Великий Боже! Что же вы наделали? - укоризненным шепотом сказала я. - Мы вам предоставили такую возможность, а вы ею не воспользовались. Давайте отправим ее назад, и пока Дюран занимается ее гороскопом, я сделаю все возможное, чтобы вернуть ваши силы. |
