Они направились к бару, и Вальтер представил Ллойда.

– Ну и в переделку попали вы с моим сыном пару недель назад, – сказал Ллойду Франк.

Вспомнив об этом, Ллойд коснулся затылка: опухоль спала, но трогать это место было все еще больно.

– Нам нужно было защитить женщин, сэр, – сказал он.

– Ну, ничего, иногда не мешает немного помахать кулаками, – сказал Франк. – Вам, ребятам, это только на пользу.

– Что вы говорите, Людвиг! – досадливо перебил Вальтер. – Сорвать собрание перед выборами – уже это достаточно плохо. Но ваш лидер хочет полностью уничтожить нашу демократию!

– Может быть, демократия для нас – не подходящая форма правления, – сказал Франк. – В конце концов, мы не похожи ни на французов, ни на американцев, и слава богу!

– Неужели вас не волнует, что вы потеряете свободу? Давайте говорить серьезно!

Франк вдруг оставил шутливый тон.

– Хорошо, Вальтер, – холодно сказал он. – Если вы настаиваете, давайте говорить серьезно. Я приехал сюда с матерью из России более десяти лет назад. Мой отец с нами поехать не смог: у него нашли подрывную литературу, а именно – книжку «Робинзон Крузо», роман, открыто пропагандирующий буржуазный индивидуализм, – черт его знает, что они имели в виду. Его арестовали и отправили куда-то в Арктику в лагеря. Возможно, он… – голос Франка дрогнул, – возможно, он до сих пор там.

Все помолчали. Ллойда поразили эти слова. Он знал, что русское коммунистическое правительство в общем может действовать жестоко, но слышать простой рассказ человека, который до сих пор страдал, было совсем другое дело.

– Людвиг, – сказал Вальтер, – мы все ненавидим большевиков. Но нацисты могут оказаться еще хуже!

– Я согласен рискнуть, – сказал Франк.

Граф фон дер Хельбард сказал:

– Пожалуй, нам пора в обеденный зал, ведь после ланча у меня назначена встреча. Прошу нас простить.

И они ушли.

– Только это от них и слышишь! – гневно воскликнул Вальтер. – Большевики! Как будто это единственная альтернатива нацистам! Просто плакать хочется.

Появился Генрих с пожилым мужчиной, который явно был его отцом: у них были одинаковые густые темные волосы, разделенные пробором, только у Готфрида волосы были короче и с сединой. И хотя черты лица у них были похожи, но Готфрид выглядел как суетливый бюрократ в старомодном воротнике, а Генрих напоминал скорее поэта-романтика, чем помощника политика.

Вчетвером они вошли в обеденный зал. Вальтер не стал терять времени. Как только они сделали заказ, он сказал:

– Готфрид, я не понимаю, чего надеется достичь ваша партия, поддерживая «Акт о полномочиях».

Фон Кессель говорил так же прямо.

– Мы – католическая партия, и наша главная задача – защитить положение церкви в Германии. Голосуя за нас, люди ожидают именно этого.

Ллойд неодобрительно нахмурился. Его мать была членом парламента, и она всегда говорила, что ее долг – служить и тем, кто не голосовал за нее, в той же степени, что и тем, кто голосовал.

Вальтер выдвинул другой аргумент.

– Лучшая защита для любой нашей церкви – демократический парламент, а вы готовы от него отказаться!

– Вальтер, проснитесь! – запальчиво воскликнул Готфрид.