Книги Проза Кен Фоллетт Зима мира страница 66

Изменить размер шрифта - +

Потом он пришел в себя. Он обнял ее и прижал к себе, ощущая восхитительное прикосновение ее груди и бедер к своему телу. В глубине души он боялся, что она будет оскорблена, оттолкнет его и возмущенно воскликнет, что он ее не уважает; но более глубокий инстинкт подсказывал, что ничего подобного не случится.

Он редко целовался с девочками, и опыта у него было мало, а уж целовать взрослых, восемнадцатилетних женщин вообще не доводилось, но ощущать ее мягкие губы было так приятно, что он стал водить губами по ее губам, легонько их сжимая, чувствуя при этом невероятное удовольствие, и был вознагражден ее тихим стоном.

Он смутно понимал, что если появится кто-то из взрослых, может произойти скандал, но уже слишком завелся, чтобы об этом думать.

Губы Джоан разомкнулись, и он почувствовал на губах ее язык. Это было для него ново: те немногие девочки, с которыми он целовался, никогда так не делали. Но он решил, что она знает, что делает, и, в конце концов, ведь ему это нравится. Он стал повторять языком движения ее языка. Это было ужасно интимно и очень волнующе. Должно быть, он делал все как надо, потому что она снова застонала.

Собравшись с духом, он положил правую руку ей на грудь – она оказалась восхитительно мягкая и тяжелая под шелком платья. Гладя ее, он нащупал маленькую округлость и с волнением первооткрывателя подумал, что это, должно быть, сосок. Он погладил его большим пальцем.

Она резко оттолкнула его.

– О боже, – сказала она, – что я делаю?

– Ты меня целуешь, – восторженно ответил Вуди. Он положил руки на ее круглые ягодицы. Через шелковое платье он чувствовал жар ее тела. – Давай еще!

Она отцепила его руки.

– Я, должно быть, совсем с ума сошла. Господи, это же теннисный клуб!

Вуди понял, что чары развеялись и поцелуев сегодня, как ни жаль, больше не будет. Он огляделся.

– Не волнуйся, – сказал он. – Никто не видел. – Он почувствовал восхитительную общность заговорщиков.

– Я лучше пойду домой, пока не натворила новых глупостей.

Он постарался не обижаться.

– Можно, я провожу тебя до машины?

– Ты спятил? Если мы пойдем вместе, все догадаются, чем мы занимались, особенно глядя на твою глупую улыбку до ушей.

Вуди попытался перестать улыбаться.

– Ну тогда ты иди, а я подожду минутку здесь.

– Хорошая мысль, – и она пошла.

– До завтра! – сказал он ей вслед.

Она не оглянулась.

 

В субботу утром Вуди пошел с ней поговорить. Он все еще был на седьмом небе после поцелуя Джоан, хотя полночи после этого пытался решить, что все это значило. Это могло означать что угодно – от настоящей любви до настоящего алкогольного опьянения. Он лишь знал, что сгорает от желания вновь ее увидеть.

Он вошел в бабушкину комнату следом за служанкой Бетти, несшей поднос с завтраком. Ему понравилось, как Джоан отреагировала на рассказ о родственнике Бетти. В политике, думал он, слишком много внимания уделяли беспристрастным дискуссиям. Люди должны злиться, когда сталкиваются с жестокостью и несправедливостью.

Бабушка уже сидела в кровати, в кружевной шали поверх шелкового халата орехового цвета.

– Доброе утро, Вудро, – сказала она, удивленная его появлением.

– Бабушка, я бы хотел выпить с тобой кофе, если позволишь, – сказал Вуди. Он заранее попросил Бетти поставить две чашки.

– Буду очень рада, – сказала бабушка.

Бетти была седоволосой женщиной лет пятидесяти, с фигурой, какую иногда называют «уютной». Она поставила перед Урсулой поднос, и Вуди налил кофе в чашки мейсенского фарфора.

Быстрый переход