— Откуда информация о сроках наступления на Тихвин и под Москвой? — первым делом спрашивает высокий чин.

Сейчас скажу.

— Информация надежная, — и замолкаю.

— Ты еще скажи: «Век свободы не видать», любишь ведь клоуном прикидываться, — усмехается ласково начальничек, только глаза у него совсем не радостные, цвета полярной ночи.

Значит, знает обо мне кое-что, наводил справки.

— Жить стало лучше, жить стало веселей! — выдаю ему цитату из товарища Сталина.

С ним будешь спорить? Нет, не рискнешь.

— При таких перспективах мне придется передать руководство операцией начальнику управления лично, — начинает высказываться по делу заместитель.

Это понятно — Звезда на грудь не каждый день может упасть. Но он не прав.

— На определенном уровне, — говорю, — внешние атрибуты, ордена на груди, престижные машины, строй почетного караула и прочие приятные мелочи уже не важны. Начальнику управления будет значительно полезней иметь зама героя, чем самому получить Золотую Звезду. Он продемонстрирует свою зрелость, равнодушие к пустышкам и не вызовет зависть коллег.

Дрогнул у него лед в глазах. Не ожидал он такого расклада от меня. Иванова тоже. Привыкайте, ребятки, я не только красавец, но еще и умница. А также могу предсказывать будущее и толковать сны.

Решили — везти в Москву, там изменников расстреливать. Прямо после совещания у командующего фронтом в присутствии командармов и их подчиненных.

— Самолет у нас есть, транспортник, недавно из ремонта, — похвасталась Иванова.

— Знаю. Перекрашен под самолет международного Красного Креста, — уточнил заместитель начальника.

Присматривают за нами, и довольно плотно. Здесь возможны неожиданности. Ладно, подстрахуемся. Выходим из управления Смерш фронта, я говорю:

— Давайте в городскую комендатуру заглянем, они там гребут частым неводом, оценим их добычу.

Приезжаем, поговорили, общих знакомых нашли. Но они нас все равно на дистанции держали. Мы — белая кость, сытые, чистые, а они — грязные и голодные. Это так, кому война, а кому мать родна. Надо уметь устраиваться. Жить хорошо — большое искусство.

Младший лейтенант земляка нашел. Лед сдвинулся, тот за рыбу с отчего озера, был готов почти на все, а тут надо было арестантов показать, да передать человек пять в ведение Смерша, то есть наше. Честно говоря, мне были нужны только два человека — летчик и штурман на наш самолет, чтобы мы от экипажа не зависели. Но я не исключал возможности, что после нас сюда заедут и спросят, что предыдущих гостей интересовало. Поэтому мы просто сказали — нужны добровольцы на опасное дело. И по секрету уточнили — лед на озере проверять. Пора дорогу прокладывать — ноябрь уже кончается.

Тут к нам не придерешься. Работаем в рамках своих обязанностей.

Идем по коридору, рассматриваем народ. Ага!

— Этот. Кто и за что? — спрашиваю у работника комендатуры.

— Документы не в порядке, бланк командировочного удостоверения старого образца. Сидит, ждет представителя своей части. На запрос ответа не было, — поясняет сопровождающий.

— Берем, — говорю. — Алена, дернется товарищ, сразу стреляй. А ты лучше не дергайся, целее будешь.

Выдернули двух летчиков, и двух танкистов. Эти все в пьяном виде дебоширили. Многие на войне водкой стресс пытаются снять.

Попрощались с землячком, наобещали всего и скоро, и скрылись с пятеркой бывших арестантов на пустынных улицах мертвого города.

Мне не хотелось проверять на прочность нервы командиров.