Виконт Лар молчал, глядя даже не на Робера, а куда-то вбок. Молчал, жевал губами, сглатывал. И вместе с ним молчало, жевало и сглатывало будущее тысяч талигойцев. Если Ларак найдет Лионеля, если Лионель поверит и даст слово не преследовать мятежников и сохранить жизнь и свободу Мэллит, Матильде, Альдо, Ричарду и Удо, Эпинэ сдаст ему Олларию. Как когда-то Рамиро.

Молодой человек в цветах Скал кончил жевать и теперь пристально и грустно смотрел в глаза Иноходцу.

– Я постараюсь. Самое трудное – выехать из Надора в одиночку, но я что-нибудь придумаю. Вы знаете, где именно маршал Савиньяк?

– Нет, – Эпинэ почувствовал, как с его плеч падает ледяная гора, – но на севере не так много мест, подходящих для зимовки армии. Если маршал выдвигается к столице, нужно его перехватить.

– Я понимаю, – что ж, похоже, в отличие от сотен других «понимальщиков», кузен Дика отвечал за свои слова, но вот представлял ли, во что ввязывается?

– Реджинальд, вам придется путешествовать в одиночку, а времена сейчас сами видите какие. Вас могут захватить мародеры, вас могут не узнать или, наоборот, узнать слишком хорошо. Если письмо попадет не в те руки...

– Я отдам его только Лионелю, – Ларак опять немного пожевал, – я знаю, как его спрятать. В Надоре есть очень плохие лошади и очень старая сбруя, на них никто не позарится...

– До Надора вас и герцогиню Окделл проводит надежный эскорт. По крайней мере, от мародеров вас защитят.

– Если нас поймают люди Лионеля, мне просто не нужно будет их искать, – Реджинальд нерешительно улыбнулся собственной шутке. – Что я должен передать на словах?

Лионель допускал, что последний из Эпинэ не безнадежен, иначе б не отправил мать к Жозине, но одно дело – вернуть на родину изгнанника, пошедшего на поводу у деда и отца, и совсем другое – пойти на переговоры с вожаком мятежа.

– Передайте маршалу, что Жозина, запомните: именно Жозина, со мной говорила, и я решил взглянуть на зимние дожди. И еще расскажите, что происходит в Олларии, вы это знаете лучше меня. Уговоритесь о встрече. Я приеду за невестой, как только получу письмо. Нам нужен тайный знак.

– Ничего нет проще, – Ларак сдвинул брови, они были светлыми, но густыми. – Если я напишу: «Да благословит вас святой Алан» – значит, у меня пока ничего не вышло. А если... Если я помяну святого Оноре, значит, я все сделал.

– Договорились. Пусть будут святой Алан и святой Оноре.

– Монсеньор, – теперь Реджинальд Ларак был чиновником, которому старший по канцелярии дал поручение, – когда я смогу получить письмо?

– У вас до отъезда самое малое три дня, но гонец от Его Величества и от герцога Окделла отбудет в Надор, как только я переговорю с Его Величеством и Ричардом. Как он себя чувствует?

– У него небольшой жар, но доктор говорит, так и должно быть.

Еще бы! Рана паршивая, хотя нет худа без добра, за шпагу с располосованной рукой не схватишься. Дикон многому научился от Ворона, но Придд ему не по зубам. Эдакая скользкая бестия – проскочит меж пальцев и обожжет.

– Предупредите Ричарда о моем визите, но не о его причине.

– Конечно, Монсеньор. – Наль стремительно переходил от свекольного румянца к сметанной бледности. – Я могу спросить?.. Что знает Айрис Окделл?

– Только то, что я намерен помочь герцогу Алва. О вашем участии не знает никто. И не должен знать.

– Прошу простить мою навязчивость, – Реджинальд Ларак уставился на носки роскошных придворных сапог, – вы действительно решили связать свою судьбу с судьбой Айрис Окделл?

Лэйе Астрапе, ну и слог! Так во время Двадцатилетней войны и то уже не изъяснялись.