— Инспектор Ерёмин! — подойдя к остановившейся машине, представился патрульный. — Маршрутный лист, пожалуйста, права, документы на машину.

— Мы по вызову едем, — нервно ответил мороженщик, сидевший за рулём. — Там больной с сердечным приступом.

— А у меня — похищение из больницы, — отрезал Ерёмин. — Быстрее предъявите документы — быстрее поедете к больному. И откройте будку, я хочу осмотреть машину.

В следующее мгновение задние двери «неотложки» распахнулись, на улицу выскочили снеговики, и в лапах Худорослика мелькнуло нечто, похожее на арбалет. В зеркало заднего вида водитель увидел, как Гонщик выхватил ледяную стрелу, окунул её наконечник колбу с человеческой кровью и подал товарищу. Стрела легла на ложе арбалета, раздался сухой щелчок и необычный снаряд со свистом ударил в грудь патрульному. Ерёмин не дёрнулся, не отшатнулся, не упал — он застыл словно истукан, в единый миг превратившись в ледяную глыбу. Из машины ДПС, ещё не понимая, что случилось с его коллегой, рванул на помощь напарник, но снеговики уже развернулись в его сторону, и две стрелы подряд полетели в лобовое стекло. Так и застыл второй патрульный вместе со своим автомобилем: распахнутая дверь, одна нога на асфальте, а другая ещё в салоне. Шарахнулись в стороны прохожие, шедшие по тротуару, слетели с проводов воробьи, зазевавшийся водитель, не справившись с управлением, вылетел на встречку и врезался в оледеневшую машину ДПС.

Дождавшись снеговиков, «Неотложка» рванула с места, подскакивая на плохо почищенных улицах, и понеслась через город, включив сирену и мигая проблесковым маячком.

Глава 7, в которой разбушевавшиеся снеговики становятся угрозой всему городу

Крашеная-перекрашеная металлическая дверь, тяжёлая, словно броня танка, разочарованно лязгнула засовом и распахнулась. Муравский спустился в подвал лично, чтобы отпустить очередного Деда Мороза и извиниться перед ним за недоразумение. В небольшой камере находилось ещё пятеро обладателей красных шуб и белых бород, в том числе и старожил — тот самый морозко, которого задержал Ёлкин. До сих пор никак не удавалось установить его личность и ему дважды продлевали срок задержания на следующие 72 часа. Противозаконно, но в этой безумной суматохе и не такое могло случиться. Маленькое зарешеченное окошко под самым потолком слабо пропускало тусклый зимний свет. И когда стена пошла трещинами, никто этого сразу-то и не приметил. Став хрупкой, она начала крошиться и осыпаться, и окошко разлетелось осколками стекла и прутьями решётки, на лету обрастая льдом. То же самое происходило и в других камерах, и в коридоре — настолько быстро, что Муравский опешил от неожиданности. Спас его дед-старожил. Он казался единственным, кто не застыл истуканом, а наоборот — проворно вскочил с лавки и молниеносно оказался рядом с капитаном.

— Творилы вернулись, — рыкнул дед, напяливая на капитана свою шутовскую шапку.

— Не сымай, змёрзнешься. Посох где?

Муравский вопроса не услышал. Он застыл, но не от мороза, а от изумления, не находя объяснения тому, что творилось вокруг. Капитан даже не осознавал — в живых в подвале кутузки осталось только двое: он и странный мужик, который уже больше недели находился под стражей.

— Вату не катай! — пробасил мужик и отвесил капитану звонкую оплеуху. — Времени нет.

— Что происходит?

— Тебе понять тяму не хватит. Посох мой где?

Интуиция не раз выручала Муравского, вот и сейчас он решил не выяснять, что да как, а довериться неизвестному гражданину:

— Все вещи, изъятые у задержанных, хранятся в специальном помещении, наверху.