Однако он дышал.

Фрэнк вырвал у Джорджи револьвер, положил его в свой карман и сказал:

– Давай, у меня есть полотенца в багажнике.

Он огляделся.

Машин не было.

Полицейских машин с сиренами, к счастью, тоже не было.

Фрэнк вылез из лимузина, открыл багажник, достал полотенца и подошел к задней дверце.

– Убирайся к черту, Майк.

Майк вылез, и Фрэнк занял его место. Он обернул полотенцем плечо Билли и еще одно полотенце прижал к ране на голове.

– Джорджи, иди сюда. – Великан хлопнулся на сиденье рядом. – Прижимай крепче. Не отпускай.

Джорджи О плакал.

– Джорджи, на это нет времени, – сказал Фрэнк. – Делай, как я говорю.

Фрэнк вылез, запихнул Майка на переднее пассажирское место, обежал машину и сел за руль, после чего нажал на газ.

– Куда ты, черт бы тебя побрал, едешь? – спросил Майк.

– В больницу.

– Он не выживет, Фрэнк.

– Это между ним и Богом. Ты уже сделал, что мог.

– Он расскажет.

– Не расскажет.

Билли не рассказал.

Билли знал правила. Он знал, что если ему повезло один раз и он выжил с дыркой в голове, то не стоит испытывать судьбу во второй раз. Поэтому он выдумал свою историю. Мол, выходил из клуба, и какой‑то наркоман попытался его ограбить. Парня он не видел.

С тех пор он ничего и никого не видел. Пуля задела какой‑то нерв, и Билли навсегда ослеп.

– Ты должен ему заплатить, – Фрэнк сказал Майку. – Билли сохраняет свою долю в клубе, и ты отчисляешь ему от своих доходов, как говорил.

Майк не стал спорить.

Он понимал, что Фрэнк прав, к тому же Фрэнку всегда казалось, что Майк сожалеет о содеянном, хотя он никогда в этом не признавался. Итак, Билли сохранил за собой клуб «Мустанг», однако, выйдя из больницы, стал редко показываться на людях. Какая радость слепому от стриптиза?

Билли Брукс держал рот на замке.

Тревожиться стоило из‑за Джорджи О.

Во всяком случае, Майк тревожился.

– Проклятые копы так и шныряют, – однажды вечером пожаловался Майк. – Им известно, что Билли все выдумал, и они хотят нас прижать. Мыто с тобой, Фрэнк, выстоим, а вот Джорджи – не знаю. Ты как, можешь представить, как он поведет себя на допросе?

Нет, подумал Фрэнк, не могу.

– Кстати, спасибо, – сказал он, – что сделал меня соучастником в покушении на убийство.

– Все мой характер. Что будем делать с Джорджи?

– Копы еще не беседовали с ним?

Майк покачал головой.

– Меня как раз и тревожит это «еще».

– Мы не можем убить его из‑за «еще», – отозвался Фрэнк.

– Не можем?

– Майк, ты кончаешь его, и тогда между нами тоже все будет кончено. Клянусь Богом, я не с тобой.

Жизнь Джорджи О была спасена, и он продолжал служить вышибалой в клубе. Разница заключалась лишь в том, что теперь он работал на Майка, как прежде работал на Билли. Он даже стал встречаться с одной из танцовщиц, тощей малышкой по имени Мирна, и они как будто неплохо ладили.

Вроде бы на этом все должно было закончиться.

Ан нет.

Началась война стриптиз‑клубов.

Фрэнку никогда не забыть, как он в первый раз увидел Биг Мака Макмануса.

Черт подери, такое никому не забыть. Когда в первый раз видишь входящего танцующей походкой, бритоголового, чернокожего гиганта ростом в шесть футов шесть дюймов, весом в двести пятьдесят фунтов, одетого в дашики из леопарда и помахивающего украшенной бриллиантами тросточкой, это зрелище вряд ли может выветриться из памяти.

Фрэнк вместе с Майком и Пэтом Уолшем сидел у стойки, когда в бар вошел Биг Мак.