А вот поставка в рестораны столового белья – входит.

В первые два часа после закрытия магазина Фрэнк объезжает на машине рестораны, которые обслуживает, делая, как он говорит, «удовлетворительные визиты», то есть беседует с владельцами и менеджерами, удостоверяясь, что они удовлетворены обслуживанием, что их заказы исполняются вовремя, что на скатертях, салфетках, фартуках и прочем, необходимом в кухне, не остается ни пятнышка. Если ресторан еще и покупает рыбу, то Фрэнк идет в кухню поздороваться с шеф‑поваром и лично убедиться, что тот всем доволен. Они вместе отправляются в холодильное отделение, и Фрэнк сам осматривает рыбу, а если у шеф‑повара возникают претензии, то он записывает их в маленький блокнот и следит, чтобы это не повторялось.

Слава богу, в наше время есть сотовые телефоны, думает Фрэнк, потому что теперь он может позвонить Луису из машины и сказать, чтобы он через двадцать минут привез свежего тунца в «Оушн гриль» и на сей раз действительно  свежего.

– Зачем писать, если вы сразу же звоните? – спрашивает юный Эйб.

– Затем что клиент видит , как ты пишешь, – объясняет Фрэнк, – и понимает, что ты серьезно относишься к его бизнесу.

К часу дня Фрэнк успевает побывать в дюжине лучших ресторанов Сан‑Диего. Сегодня он едет с юга на север, чтобы встретиться с Джилл в Энсиниасе.

Джилл – вегетарианка, поэтому они встречаются в ресторане «Лемонграсс», хотя его хозяин не принадлежит к числу клиентов Фрэнка и у него нет там скидок.

Когда Фрэнк приезжает в ресторан, Джилл уже там.

На мгновение он останавливается около входа, чтобы посмотреть на нее.

Очень долго они с Пэтти думали, что не могут иметь детей. Они успели свыкнуться с этой мыслью – и тут вот тебе.

Джилл.

Моя красивая дочь.

Взрослая дочь.

Высокая, красивая, с распущенными по плечам каштановыми волосами. У нее карие глаза и римский нос. Одета она небрежно, но стильно – в голубые джинсы и черный свитер. В ожидании читает «Нью‑Йоркер» и отхлебывает из чашки, насколько ему известно, травяной чай. Вот она поднимает голову и улыбается, и эта улыбка для Фрэнка дороже всего на свете.

После развода с Пэтти он и дочь долго не могли найти общий язык, но Фрэнк не винит дочь в тех горьких временах. Тяжело было, думает Фрэнк. Из‑за меня ей и ее матери пришлось много пережить. Почти все время, что Джилл училась в колледже, она едва разговаривала с отцом, хотя он оплачивал ее учебу, ее комнату и содержание. А потом в ней как будто что‑то переключилось. Она позвонила и пригласила его на ланч, чувствовала себя неловко, была тихой и совершенно потрясающей. С тех пор они понемногу восстановили свои отношения.

Нет, пока еще до «папа лучше знает» не дошло. Она еще не изжила обиду полностью и время от времени выпускает коготки, однако теперь они по вторникам встречаются за ланчем, и Фрэнк ни за что это не пропустит, какой бы напряженный ни был день.

– Папа!

Она откладывает журнал и поднимается из‑за стола, чтобы отец обнял ее и поцеловал в щеку.

– Малышка.

Он садится напротив дочери. Они в типичном южнокалифорнийском ресторане для хиппи, буддистов, вегетарианцев – со скатертями и украшениями на стенах из натуральных материалов. Официанты разговаривают шепотом, словно находятся в храме, а не в ресторане.

Фрэнк читает меню.

– Попробуй соевый бургер.

– Не обижайся, малышка, но мне бы что‑нибудь покалорийнее.

Он замечает нечто, напоминающее сэндвич из семизлакового хлеба с баклажанами, и решает, что возьмет его.

Джилл заказывает суп с соей и лемонграссом.

– Как твой бизнес с наживкой?

– Стабильно.

– Видел маму?

– Конечно.